|
Календарь
Архив
Популярное
О сайте
Увлекательные фотографии и видео в удобной подаче? Запросто! Теперь мы можем Вас радовать подборками со всех сайтов которые мы посчитали интересными. Видео которое мы отбираем каждый день, убьет много свободного времени и заставит Вас поделится им с Вашими коллегами и друзьями, а в уютное время, Вы покажете это видео своим родественникам. Это все, Невседома. 
| |
Назад
Вперед
Уже смеркалось, когда вся семья уселась за стол. Мать половником разливала по тарелкам густой наваристый борщ. Годовалый Мишенька, оставив свою кашу, тянулся ручонками к краю стола, пытаясь сбросить на пол стоявшую там соль. Женя отодвинула солонку и приняла из рук матери тарелку. – Доченька, принеси хлеб, пожалуйста, - отец привычным движением расправил усы и потянулся к ножу. Девочка змейкой метнулась к печи и подала отцу еще теплую, испеченную днем ковригу черного хлеба. Неожиданно на улице звонко залаял Сучок. – Кого это еще принесло, - недовольно поморщилась мать, - как чувствуют, когда ужинать садимся… – Да брось ты, что там чувствовать, все же видели, как мы с Женей с поля возвращаемся. Раздался стук в дверь и, не дождавшись разрешения, на пороге появился молодой парень. На нем был надет красный свитер под горло и старые вытертые джинсы. Давно не стриженые волосы торчали во все стороны. – О, да я на обед попал! – широко улыбнувшись, сказал он, - приятного аппетита! А мне бы с хозяином пару минут пошептаться. Дело есть… и, если не против, выйдем во двор. Родители переглянулись. Отец, крепко опершись на стол, поднялся. Подошел к парню, тот протянул руку и представился. – Макс. – Антон. Они вместе вышли за порог. Хлопнула дверь. Женька кинулась к окошку. Мать тоже не выдержала, подошла, тревожно выглядывая из-за плеча дочери. Во дворе стояли два человека. Похоже, приятели Макса. Первый был маленького роста, одетый в длинный, почти до пят, черный плащ. На голове сидела фуражка, по форме напоминающая бендеровскую, по типу той, что сейчас носят украинские милиционеры. Он вел себя очень суетливо, ноги не секунду не стояли на месте, а руки словно жили отдельной жизнью, то трогая лицо, то почесывая друг друга, то сжимаясь в замок. Женя подумала, что этот маленький человек как нельзя лучше подходил под мамины слова о шиле в одном месте. Обычно они относились к ней, и девочка всегда смеялась, но сейчас ей было совсем не смешно. Во всех движениях коротышки чувствовалась какая то цикличность, словно закончив один этап, он тут же начинал другой. Наблюдать за ним было неприятно и страшно. Низкорослый не понравился не только Жене, Сучок рвался с цепи и яростно лаял на него. Второй, стоял, привалившись спиной к забору и засунув руки в карманы. Желтая болоньевая курточка едва сходилась на большом животе, а на лице застыло выражение безразличия. От него веяло тупой покорностью, словно от соседской коровы, которую все кому не лень хлестали хворостинами, а та так ни разу никого не боднула. Женя подумала, что эти двое похожи на клоунов, которых она недавно видела в цирке -- разница между ними была почти карикатурной. Отец и Макс вышли на середину двора. Парень, коротко жестикулируя руками, что-то негромко говорил хозяину. Он был почти на голову выше, и для того, чтобы смотреть в лицо отца, ему приходилось сильно наклоняться вперед. Заканчивая, Макс слегка отстранился, показал четыре пальца и хлопнул собеседника по плечу. Его друзья подошли вплотную, внимательно слушая своего вожака. Отец продолжал стоять без движения, словно не заметив, что парень закончил говорить и ждет ответа. Тогда тот легко толкнул Антона в грудь, и вновь показывая четыре пальца, прокричал- – Четыре! Ты слышишь, я даю четыре штуки!!! Хозяин устало поднял голову, что-то тихо ответил, медленно покачал головой и, развернувшись, направился к дому. Макс промедлил всего мгновенье и тут же одним прыжком покрыв расстояние до отца, схватил его за волосы, развернул к себе и заорал прямо в лицо. Непонятно было, что он кричал, яростный лай Сучка перекрывал все звуки. Собака мешала слышать не только Жене. Макс повернулся к маленькому человеку и что-то коротко приказал. Тот, словно ожидая этого, сорвался с места, подскочил к хлеву и, взяв в правую руку железную палку, направился к собаке. Преданный пес внимательно наблюдал за приближавшимся врагом, и когда тот подошел достаточно близко - бросился на него. Коротышка резко, из-за спины, взмахнул железякой и точным ударом развалил напополам собачью голову. Сучок умер еще не упав на землю. Забор забрызгало кровью и какими-то белыми ошмётками. Женя в ужасе отскочила от окна и расширенными глазами посмотрела на мать. Та стояла молча и неподвижно, вцепившись побелевшими пальцами в подоконник. Дверь настежь распахнулась, и на середину комнаты вытолкнули отца. Правая бровь была рассечена и кровь заливала глаз, тонкой струйкой стекая по небритой щеке. Вслед за ним вошли «гости». –Ничё, падла, теперь разговор пойдет по другому - приблизившись к Антону, процедил Макс и резко, без замаха, ударил его в живот. – Муха, он твой. Низенький медленно пошел на отца. Неожиданно тот развернулся и бросился к стене, на которой висела старая охотничья двустволка. Запрыгнув на кровать, он схватился за ружье и, сорвав его, повернул в сторону налетчиков. Коротышка, успел выставить руку и заряд крупной дроби, прошив его ладонь, резко сбавил убойную силу и, рассеявшись, полетел в лицо Макса. Одна из дробин пробила щёку и застряла, дойдя до кости черепа. Вторая попала точно в правый глаз. –б#ять! Сука! – Макс волчком закрутился на месте. – Тварь ёбаная! Равнодушный толстяк, неожиданно для своей комплекции, ловко подскочил к Антону и несколько раз ткнул его кулаком в грудь. Женька в ужасе увидела, как на груди отца расцветает яркое красное пятно – в руке толстяка масляно блестел окровавленный нож. Антон, закатив глаза, рухнул на колени, потом тряпичной куклой повалился на пол. Мать и Женька одновременно завизжали, только девушка, подвывая, обессиленно привалилась к кровати, а мать бросилась на толстяка, стремясь разодрать ногтями лицо. Остановилась, натолкнувшись на лезвие ножа и медленно осела. На лице толстого промелькнула удовлетворение, с оттопыренной нижней губы скатилась тягучая слюна. Он с глупой ухмылкой оглянулся на Макса: – пи##ец котятам… Вожак, прижимая к лицу окровавленную пятерню, заорал: – на##й ты это сделал, му#ак?! Где теперь товар искать? – А чего? – насупился убийца. – Хотел, чтобы он еще раз шмальнул? Муха, баюкая простреленную руку, зло сплюнул сквозь зубы: – Придурок ты, Колоб! Ты же всю дорогу ныл, что тебе нужна доза! Вот теперь и загибайся, у##д! Толстяк затравленно заморгал: – А я чего? Я же как лучше хотел…- он растерянно огляделся, заметил сидящую на полу Женьку, ткнул в нее пальцем, – Во! Наверняка девка знает! Когда толстяк приблизился к ней, девушка тоненько завыла, попыталась залезть под кровать, но Колоб поймал ее за пятку и выволок наружу. – Не бойся, маленькая. Хорошая телочка – жопастенькая. Я бы тебя отпердолил, только мне сейчас очень худо. Ты скажи, где папашка мешок с маком затарил, а я тебя за это так выебу, что тебе все подружки завидовать станут. У меня знаешь, какой х## проворный? Как этот… как пропеллер! Несмотря на пульсирующую боль в простреленной кисти, Муха не выдержал и заржал: – Ну, ты и придурок, Колоб! х## у него, как пропеллер! Громко заплакал маленький Мишенька. Коротышка заглянул под стол, ухватил ребенка за руку и поднял вверх. – Каков бутуз! Ребенок заплакал громче. – б#ять! – Взорвался Макс. – Да заткни ты ему пасть! И так все огнем горит, башка раскалывается! Муха вздохнул, перенес ребенка на детскую кроватку, с минуту постоял, затем решительно поднял большую подушку и опустил на лицо ребенка. Мишенька судорожно засучил ножками, но очень скоро затих. Муха брезгливо вытер о подушку окровавленную ладонь. Оглянулся на Женьку: – Слышь, лярва, у тебя бинт, зеленка есть? Женька молчала, глаза ее лезли на лоб от ужаса. – Сука тупая. – вздохнул коротышка. Подошел к ней, грубо оттолкнул от кровати ногой, разорвал простынь и стал неумело бинтовать кисть. – Вот невезуха – прошипел Макс. – пи##ец, братва, моему глазу. Вытек, короче. – А ты в натуре, черную повязку одень – будешь, как пират! – предложил Колоб. – Круто будет! – д##ил! – вяло откликнулся предводитель. – Муха, займись девчонкой. Может, в натуре, что-то знает. б#ять, как же, сука, болит! Муха присел перед Женькой на колени: – Знаешь где мак? Девушка затравленно молчала. Коротышка вздохнул, резким движением разорвал на ней платье, глумливо ухватил за розовый сосок и начал с силой крутить. – А-а-а-а-а! – истошно завопила Женя. Муха резко ударил ее в подбородок перевязанным кулаком и тотчас сам взвизгнул от боли. – б#ять! Манда херова! – Он вскочил на ноги и принялся пинать распростертое на полу тело. – На, сука! На, прошмандовка! Утомившись, он отошел в сторону и зло бросил- – Да не знает она ничего! Макс подошел к умывальнику, аккуратно стал смывать кровь. Глянул в висевшее над краном зеркало, скривился- – Все, б#ять! Нету глаза! Женька пришла в себя, зашевелилась, медленно села. В глазах больше не было страха, выражение их было совершенно бессмысленным. Макс зло посмотрел на нее. – Что пялишься, сука? Хорошо видишь, падла? А я вот хуёво. Неожиданно предводитель сорвался на крик - – Видишь, сука! Видишь! – он в один прыжок оказался рядом с Колобом, – Дай нож! Толстяк испуганно протянул финку. Макс схватил нож, подскочил к девушке, ухватил за волосы, запрокинул голову назад и дважды ткнул острием в голубые лучистые глаза. Женька не издала ни звука. Брызнула кровь. По бледным щекам покатились красные ручейки. Макс отшатнулся и выронил финку. Попятился прочь, налетел спиной на Муху, как-то по-бабьи всхлипнул и замахал руками. – Всё, всё, пи##ец! Надо уходить! – А чего с телкой делать? – равнодушно поинтересовался Колоб. Макс дрожащей рукой показал на дверь. – Там канистра с бензином! Облейте эту халупу и сожгите нахер, а я на улицу, мне херово, в натуре!– Он пинком распахнул дверь и выскочил наружу. *** - А девочка-то как выжила? - Семен, сосед ихний, как увидел, что хата горит - бросился туда и вытащил её. Говорит, только она одна живая и осталась, даже Мишеньку не пожалели, изверги. - Так куда теперь её? В детдом? - Да нет, говорят - дед приедет, она его сейчас в сельсовете ждет. Только, говорят, умом она повредилась, молчит и всё… - Ох, не дай-то Бог такое увидеть, всю семью у девочки на глазах порешили! Деревенские кумушки с интересом проводили взглядом новенькую "Волгу". - Видели, дед Николай поехал. - Ну, может ей в городе лучше будет, там и школа специальная есть. * * * * * Собака подошла к Женьке, дотронулась мордой до тонкой руки. Девочка почувствовала, что ей в ладонь ткнулось что-то живое, теплое, шерстяное. Ощупав гостя, она поняла, что гладит собачью спину. – Как тебе эта животина, внученька? Женька молчала. Николай Степанович растерянно повернулся к директору питомника - – А вы сами-то что посоветуете? Краснощекий собачник вздохнул - – Видите ли, уважаемый, выбрать собаку–поводыря не так просто. Между человеком и собакой должна существовать некая связь, гармония, что ли, какой-то психологический фактор, единение… – Это понятно. Но как его найти? У вас полно собак. Как я разберусь - какая лучшая? – Пусть ваша внучка сама выберет. – Легко сказать. Девочка после некоторых событий не совсем верно воспринимает окружающую действительность. Она только год как начала говорить, и то - произносит лишь отдельные слова. Полагаться на нее глупо. Вы, конкретно, что предлагаете? – Для начала определиться с породой. В основном у нас берут лабрадоров и золотистых ретриверов. От овчарок мы давно отказались - слишком непредсказуемы. А вообще, поводырем может быть любая собака. В истории был случай: слепой мастер изготовления сито Йозеф Райзингер из Вены в 1788 году так хорошо надрессировал своего шпица, что его собственная слепота подвергалась сомнению. Поводырем может быть и пудель, и терьер. Все зависит от правильного воспитания. В среднем, дрессировка занимает около шести месяцев. Наши кинологи помогут вам. – Надеюсь на это. Ну, а сейчас как быть? – Давайте выбирать. Ваша внучка сама почувствует кого взять. – А если не почувствует? – Тогда ничем не смогу вам помочь. Извините за прямоту, но человек, выбирающий себе поводыря должен быть сам хоть чуточку в адеквате… Николай Степанович нахмурился: – Я занятой человек. Не могу постоянно находится с внучкой. Мне нужен помощник. Чтобы хотя бы довел до дома. Дверь самостоятельно открывать она уже научилась. А судя по рекламе, ваши собаки способны на подобное сопровождение. – Не сомневайтесь. Передача собаки в ваше распоряжение завершается, когда мы уверены, что незрячий полностью усвоил все необходимое для работы с собакой и её содержанием. А сейчас можно попробовать эксперимент. Я буду подводить щенков к вашей внучке, а мы понаблюдаем. Может, выберет. Директор питомника махнул кому-то рукой: – Слава, давай белых лабрадоров! Темная молния проскользнула между ног Николая Степановича, неприятно и ощутимо толкнула в бедро. От неожиданности он едва не упал. Черная как смоль псина остановилась возле Женьки и ткнулась широкой мордой в колени. Директор заорал: – Слава! Ты что идиот?! Убери Жюльку! – потом он извиняясь сложил руки на груди, – Простите, милейший! Не бойтесь! Собачка не опасная! У нас все собаки хорошо воспитаны – на людей не кидаются! Слава, да убери ты ее! Огромная собака продолжала тереться о ноги девушки. Женька вдруг присела и не разжимая губ произнесла: – Тьма… Собака подняла морду и вдруг протяжно и надрывно завыла. – Чудеса, – промолвил директор, - Никогда не слышал ее голоса. Очень необычная собачка, как по характеру, так и по окрасу. Абсолютно черная, даже пигмент зашкаливает: десны и язык чёрные, ни единого светлого пятнышка. Лопатки длинные. Плечи толстые, массивные, мускулистые. Пясти пружинистые, поставлены с небольшим наклоном. Идеальная собака. Но вам, к сожалению, совершенно не подходит. Это ротвейлер. Можно было использовать, как поводыря, но возраст упущен. Это взрослая собака… Директор неожиданно осекся, потому что девушка сняла очки. На загорелом лице чужеродно и неестественно смотрелись бледные с голубыми прожилками веки. Директору почему-то пришла в голову ассоциация с трупом. «Мертвый цвет, мертвая кожа». Его передернуло от отвращения. К счастью, никто этого не заметил. Николай Степанович застыл, как изваяние и даже, кажется, забыл дышать. Ротвейлер высунул язык - длинный, чёрный - и коснулся век девушки. По Женькиной щеке скатилась белесая слюна. Губы слепой растянулись в усмешке: – Тьма. * * * * * Света нет. Его никогда не было. Это вымысел, фантастика, абсурд. Ночь навсегда – день никогда не наступит, потому что солнце мертво. Нож, бликуясеребром, вскрыл оранжевую блямбу желтка, и тот вытек жирными, густыми каплями. Так солнце стало смятой яичницей, растворяющейся на черном блине сковородки. Мир отгородился непроницаемой пленкой. Зато звуки ото дня в день становились подробнее. Сначала невидимые люди выдавали своими шагами только вес, потом стали намекать на свой рост, а под конец ясно проявились в пространстве. Они осязаемы, но они черны. Чернота не может родить свет. И значит, света никогда не было. Несмелые блики на волнах чёрной бездны - не более, чем болезненная игра воображения, ошибка в ощущениях, попытка придумать нереальный иллюзорный мир, бунт человеческого несовершенства против вселенского разума. Свет нежизнеспособен, он бесплотен и слаб. Проявившись на мгновение, он не способен поведать ничего о предметах и явлениях. Лишь тьма имеет структуру, она обладает формой, объемом, весом. Она имеет голос. Голос… От тихого шепота, до прошибающего барабанные перепонки вопля. А ещё -- тьма имеет острое обоняние. Достаточно острое, чтобы ощутить запах животного ужаса… * * * * * Муху мучили кошмары. Липкая тьма, жаркая, как расплавленный воск, обволакивала тело, подступала к горлу, заливала глаза. Он выныривал из горячего морока и бежал, бежал, выбиваясь из сил. С трудом преодолевал сгустившийся до консистенции киселя воздух, тяжело передвигал свинцовые ноги и снова бежал. Его преследовал огромный чёрный пес. Массивные лапы с длинными острыми когтями почти не касались земли. Он словно скользил над поверхностью, словно чёрный луч, нацеленный в спину человека. Муха ощущал на своём затылке горячее смрадное дыхание. Над ухом клацают страшные челюсти. Удар мощных лап. Муха падает, переворачивается на спину и видит перед собой окровавленные человеческие веки. И тогда он кричит. Страшно и обречённо… Коротышка с болезненным рыком оторвал голову от подушки. Дрожащей рукой вытер холодный пот со лба. – Приснится же такая хрень! Он встал, прошаркал на кухню, открыл холодильник, вытащил бутылку водки, и резко скрутив крышку, жадно припал к горлышку губами. Странно, он никогда не боялся собак. Не боялся – ненавидел. Сам убил пять или шесть этих тварей. Точно! Пять. Последнюю шавку в той деревеньке три года назад, когда Максу дали наколку, что в одном домишке хранится целый мешок опиумного мака. Мак они не нашли, только зря жмуров наплодили. Хорошо, что всё благополучно закончилось. Халупу подожгли, и концы в воду. А того пса он красиво ухайдокал. Железякой по башке – только мозги в разные стороны полетели. Муха закрыл холодильник. Постоял с минуту, прислушиваясь к своим ощущениям. Этот навязчивый сон преследует его второй день. Раньше он никогда не видел снов, ложился и словно проваливался в бездну. Угрызениями совести он не страдал, ему глубоко было на все насрать. Живешь, дышишь, хаваешь, трахаешь тёлок – что еще нужно? Пусть малахольные психи перетряхивают свое нутро – на то они и психи – трусливые насекомые, недочеловеки. Муха вздохнул. Всё началось два дня назад. Он отчетливо помнил как покупал в продуктовой палатке семечки и лениво переругивался с продавщицей. И вдруг почувствовал на спине чей-то взгляд. Его словно ткнули между лопаток. Он медленно обернулся. В пяти метрах от него стояла высокая смуглая девушка в больших темных очках. Стояла молча и держала на поводке большую чёрную собаку. Он не разбирался в собаках, но догадался, что это какая-то бойцовская порода. Вон и хвост купирован. Муха понял, что девушка смотрит на него, хотя за очками глаз не видно. Отчего-то ему стало не по себе. – Чего уставилась? – развязно спросил он. – Дыру протрешь. И тут незнакомка улыбнулась. Улыбка у нее была какая-то неживая. А может ему так показалось, потому что губы у девушки были тонкие, бледные и бескровные. А потом Муха услышал негромкий утробный вой. Не сразу он понял что происходит. Кожу на лице стянуло холодом, а по шее побежали мурашки. Чёрная собака подняла голову и посмотрела прямо в глаза Мухе. Коротышка попятился. Непонятный страх проник в сознание и растекался по крови ледяными ручейками. Муха развернулся и поспешил прочь. Наваждение. Никогда с ним такого не было. Он вновь открыл холодильник, сделал еще один большой глоток и решительно направился в спальню. – Спать! Немедленно спать! Пошли в жопу все чёрные собаки вместе со своими сумасшедшими хозяйками! Кажется, проклятая псина потеряла его след. Он не зря бежал по болоту. Муха притаился в кустах. «Не найдешь, сука!». Над лесом стелился туман. Тишину нарушало лишь громкое биение его сердца. Но не настолько громкое, чтобы это исчадие ада услышало его. Он сидел, вжавшись в холодную сырую землю. Еще чуть-чуть и псина уйдёт, надо только подождать. Из тумана вдруг проявилась человеческая фигура. Та самая высокая худая девушка, в больших чёрных очках. Она поворачивала голову в разные стороны, и Мухе показалась, что она принюхивается. А потом она медленно подняла руку и указала тонким пальцем на то место, где прятался Муха. Чёрная собака сорвалась с места и понеслась к нему огромными прыжками. Муха хотел закричать от ужаса, но не смог издать ни звука. Чудовище сбило его с ног, навалилось всей тяжестью на грудь и страшно завыло. Коротышка вскочил с кровати. Сердце в груди оглушительно бухало. Сон закончился, но чудовищный вой продолжался. Не сразу он сообразил, что это верещит автомобильная сигнализация. Причём сигнализация его машины. Муха выругался. Вышел на балкон. Ему показалось, что около его "Ауди" копошатся какие-то тени. – Эй вы, у##ды! – заорал Муха. – Сейчас всем шеи сверну, недоумки! Пошли на хер! Но поскольку сирена продолжала надрываться, Муха сноровисто надел брюки, накинул на мускулистые плечи рубаху и поспешил на улицу.
Назад
Вперед
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
