|
Календарь
Архив
Популярное
О сайте
Увлекательные фотографии и видео в удобной подаче? Запросто! Теперь мы можем Вас радовать подборками со всех сайтов которые мы посчитали интересными. Видео которое мы отбираем каждый день, убьет много свободного времени и заставит Вас поделится им с Вашими коллегами и друзьями, а в уютное время, Вы покажете это видео своим родественникам. Это все, Невседома. 
| |
 Жителям мегаполисов или: "Не выходите из поезда, не убедившись в наличии платформы!" (1 фото) Умерла бабуля, жившая в этом доме. Ну, не то, что б сама, сосед слегка помог. Дядя Коля-Колобок. Не дала ему на опохмелку денег, а он ей по тыковке съездил разок. Бабуля помучалась денька три, да и померла. Соседа посадили, как водится, на три года. А дом купил дядя. Купил он его в конце лета и ездил туда на машине. Деревня на берегу очень красивого озера. Рыбы - пропасть. Красота! И вот зимой, перед студенческими каникулами, мой дружок Вовчик подбивает меня поехать в домик этот на зимнюю рыбалку. Не вопрос! Звоню дяде в Тверь. - Дядя Лёва, как добраться до деревни, где домик? -На машине. - Но у меня же нет машины - А-а-а… Ну, я узнаю, перезвоню. Звонок: - Лёша, пиши - поезд Москва-Осташков, станция Горицы. - А дальше? - Дальше? Ну… Там увидите деревню… Дом с красными занавесками, не перепутаете… - Понятно. Спасибо. Пока. И вот каникулы. Обвешанные рюкзаками, сумками и рыболовными ящиками мы грузимся в злосчастный поезд. Я, Вовчик и моя первая супруга. Как она отважилась, для меня до сих пор остаётся загадкой. Поезд из Москвы в 21.00, а в Горицы прибывает в 4.15 утра. Ложимся спать, проводник обещал разбудить. Будят. Собираемся.Поезд встал. Проводник: - Горицы! Выходите! Платформы нет. Верхняя ступенька в тамбуре откинута. Под ней лестница, ведущая во тьму. Мы в нерешительности замираем. - Быстрее! Поезд 45 секунд стоит! Выползаю, и проваливаюсь по пояс в снег. Ничего пока не подозревающий Вова, скидывает мне ящики, рюкзаки и жену. Затем спрыгивает сам. Я успеваю в отчаянии крикнуть проводнику: - Горицы? - Горицы, Горицы! – злорадно ответствует проводник, дверь захлопывается и поезд отчаливает, оставляя нас в кромешной темноте, по пояс в снегу на этом Богом забытом полустанке. Никаких огней, ни искорки. Вокруг лес. Глаз привыкает к темноте и вырисовывается деревянный дом о двух окнах. Правее него что-то тёмное, низенькое (как позже выясняется – заброшенный колодец). Вовчик, тыча в колодец пальцем: - Это на санях, встречают с поезда! Эге-ге-гей! Я начинаю подозревать, что от снежно-ночного шоу у Вовы съехала крыша: - Иди, Вова, залезай. Я подсажу. - А чего? Не сани думаешь? - Ладно, доставай фонарик, он у тебя в рюкзаке. Достаём фонарик. На жену я даже боюсь смотреть. Она пока в ступоре, молчит, и ладно. Светим на дом. Всё верно. Серые буквы. Горицы. Утопая по пояс в снегу, волоча поклажу челночным ходом, ползём к «станции». Стучим в дверь. Сначала тихо, потом громче. Потом просто ломимся. - Крепко спят, сволочи! Наверное, напились... Вова, в сердцах, дёргает ручку. Дверь открывается. Невзирая на мороз, нас обдаёт волной затхлого характерного запаха. Так пахли квартиры в старых выселенных домах на Сретенке, когда мы лазили по ним в детстве. Заходим. Полуразрушенная кирпичная печь. Две деревянных лавки. Стол. Всё. Вокруг домика снежная целина и лес. Затаскиваем вещи. О счастье! На столе два свечных огарка. Зажигаем и присаживаемся за столик. Тут совершенно неожиданно начинает говорить жена. Первые её слова с момента десантирования: - По моему, надо выпить… Это сказал человек, который даже на самом помпезном празднике выпивал, и то, ради приличия, не более половины бокала шампанского или сухого вина. Я не смог себе представить, как выгляжу, но Вова открыл рот и выпучил глаза. - Что, не надо? - продолжает супруга В рюкзаки полезли очень быстро, сразу оба. Вова оказался проворнее, и поллитровка с водкой возникла на столе вместе с тремя эмалированными кружками. И вот на моих глазах (ей Богу не вру!) эта юная женщина выпила одну треть кружки тёплой (с поезда) водки. Без закуски. И ожила: - Когда поезд на Москву? - В 1.30. Через21 час. Вот только тут я понял, что мы попали... Вступил слегка захмелевший Вовчик: - Там, впереди, на железке, я видел огоньки. Наверное, путейцы. - На санях? - Не-а. Я серьёзно видел. Пристально вглядываюсь в глаза друга Вовы. Вроде норма. Достаю две спички из коробка, одну ломаю: - Тяни. Короткая идёт искать огоньки. Через пять минут Вовчик уходит во тьму, забрав единственный фонарик. Через минут сорок вваливается обратно с радостной улыбкой: - Ну, это… Там, короче, два трупа и один полутруп… - На санях? - Не… Путейцы там в вагончике. Два пьяные совсем, а одного разбудил. Он объяснил, как до деревни идти. Рассветёт, тропинку видно станет. Тут ходят иногда. Лесом сначала, а в поле выйдем, и деревню видно будет. - А сколько до деревни не спросил? - Километра три. Оп-па! Но делать нечего. Дожидаемся рассвета. Действительно, от избушки в лес идёт еле заметная тропка. Ступаем на неё. Держит. Снег почти по колено, но идти можно. Шаг в сторону с тропинки и ты в снегу по пояс, а где и по грудь. Жена налегке. Сама идёт и то ладно. Челночным ходом (значит не три, а шесть км) перетаскиваем с Вовой шмотки. Через пару часов мучений и перекуров, мокрые от пота и совершенно убитые выползаем в поле. Деревни нет. В лесу снега и ветра меньше. Тропинку видно было кое-как, а в поле – иди куда хочешь. И нигде не проваливаешься. Наст. Обессилено сидя на рюкзаке, я равнодушными глазами осматривал снежную целину. Вспомнились сразу какие-то смутно знакомые имена – Амундсен, Нансен, Скотт… Мне стало всё равно. Захотелось спать. Я очень хорошо, вдруг, понял – как люди замерзают в лютую стужу просто заснув. Это, поверьте, очень приятная смерть. Просто засыпаешь, находясь в полной апатии и всё. Но была ещё удивлённо взирающая по сторонам жена. Был Вовчик. И была, как награда победителю, изба. Тёплая изба с русской печкой. С красными занавесками на окнах. И я встал. Решили с Володей налегке ходить в разных направлениях. И вот, луче на седьмом, Вова победно вскидывает вверх руки. Через час входим в деревню. Натыкаемся на двух не совсем трезвых мужичков. - А! С красными занавесками. Это, знать, Васёны, покойницы. Ну, так это, вам не близко. - Дед, не томи. Мы сами скоро покойниками станем. - Замаямшись вы, гляжу. Удебщики? - Кто? - Ну, рыбу удить? - Ага, рыбу… Дед, где изба-то? - А вы, видать, на поезде приехамши? - Дед, ну не с Луны же. Где изба покажешь. - Так мы проводим. Давайте котомки. Вот люди. Помучили маленько, а потом тащили наши ящики до самой избы. И - вот она. С красными занавесками. Как и было обещано. С русской печкой. Только ударил я по пипке ручного умывальника в избе, а пипка ни с места. Вода в умывальнике замёрзла. Всё верно. На санях не встречали, избу к приезду не топили, никакого сервиса. Но нам уже до лампочки. Видим электрообогреватель, наверное, дядя по осени привёз. Включаем. Пьём чай, согретый на электроплитке, и без сил, в одежде, рушимся на диванчики и кровати, коих в избе навалом. Двери не запираем. Не принято в деревнях было. Спим. Просыпаюсь от ощущения, что в доме кроме нас кто-то есть. Медленно поворачиваю голову и в неверном свете зимних сумерек вижу стоящую посередь избы старушку. В голове без малейшей паники спокойно формулируется мысль: «Вот и Васёна-покойница пожаловала…» Хриплый, посаженый голос, как из могилы: - Мило- ок… Вот тут мне стало по-настоящему страшно. - Нет чего? Душа горит! (В аду?) Уффф… До меня дошло. Кто-то по водку… - Нет, бабуль, мы спортсмены. Не пьём. - Вон оно… С Москвы? - Ага - Ну пошла я. Тяжко… Уходит. Вовчик с Ольгой спят без задних ног. Счастливые. Я встаю, подхожу к окну и отодвигаю красную занавеску. Мимо окон проковыливает непохмелёная Шандариха (именно так здесь именовали забредшее в нашу избу создание). Курю. Пора топить печь. И я возвращаю красную занавеску на место. Спасибо за внимание! Будьте бдительны! В России не везде гранитная плитка на тротуарах. | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
