|
Календарь
Архив
Популярное
О сайте
Увлекательные фотографии и видео в удобной подаче? Запросто! Теперь мы можем Вас радовать подборками со всех сайтов которые мы посчитали интересными. Видео которое мы отбираем каждый день, убьет много свободного времени и заставит Вас поделится им с Вашими коллегами и друзьями, а в уютное время, Вы покажете это видео своим родественникам. Это все, Невседома. 
| |
Ее вторая дочь вышла замуж за "авторитета". Такой себе добродушный двухметровый паренек. Какое то время их молодая семя жила в доме тещи. Женщина она интеллигентная, поэтому к блатным товарищам зятя, заходившим в гости, привыкала с трудом.Все криминальные события, происходившие в нашем городе, она (не без основания) приписывала именно им и немало от этого страдала. Зять, в свою очередь, категорически отрицал свою связь с указаными событиями, и клялся что он уже год, как честный бизнесмен. Однажды в нашем городе произошла крупная перестрелка в одном из баров. Трое представителей "бывшей" бригады зятя погибли. Он, как старый товарищ, взялся помочь с организацией похорон. Он лично заказал три машины для перевозки тел погибших друзей из морга на кладбище. И вот, через 15 минут после отправки тестя на машинах в морг, теща (Т) стоит во дворе своего дома и в глубокой задумчивости поливает цветы. И тут к воротам дома подъезжает микроавтобус, из него выходит амбал (А), происход следующий диалог: А - здравствуйте, а Ваш зять дома? Т - нет, он уехал А - а я приехал за трупами Т - ребята уже поехали за ними в морг, догоняйте их А - Вы меня не поняли, я за теми трупами, что у Вас в гараже Т - ГДЕ ?!!! А - в гараже, в яме под машиной, Ваш зять сказал, что если его не будет дома, то я могу забрать их сам. Т - (потихоньку теряя сознание) без него я вас в гараж не пущу А - извините, тогда я заеду позже. Борясь с накатывающимся желанием упасть в обморок, теща (мужественная женщина) идет в гараж, заглядывает в ремонтную яму и видит большую вязанку пластиковых канализационных ТРУБ, которые зять заготовил для своего строящегося дома. Стимул В детстве я была на редкость некрасивой девочкой. Тут я себе, конечно, польстила из-за чистого врождённого эгоизма. Я была пиздецки страшной девочкой. Очень страшной. Неудачные экперименты с цветом волос привели к частичному облысению и шелушению лысины, сисек у меня тогда не было вообще никаких, а ноги всю жизнь были кривыми. Только в детстве ещё и тощими. Меня жалели, и никто не хотел меня ебать. А мне было уже почти шестнадцать лет. И девственность моя меня угнетала. Сильно угнетала. Интереса к сексу у меня не было ни малейшего, ебацца мне совершенно не хотелось, мне нужно было только одно: вот этот самый огненный, блять, прорыв. Желательно, чтоб ещё и при свидетелях-подругах. А то они бы не поверили. Я разве ещё не сказала, что в детстве страдала водянкой мозга и ко мне применялась лоботомия? Нет? Тогда говорю: страдала и применялась. Теперь, когда все вопросы отпали - перейду к рассказу. Мне было шестнадцать. И это единственное, что у меня было. Всего остального не было. Не было мозга, не было красоты и обаяния, не было сисек, не было даже волос. А ещё я не употребляла алкоголь. Поэтому из компании шпаны, сосредоточенно пьющей самогон на природе, меня очень быстро выпиздили. Настолько быстро, что меня никто и увидеть не успел. Возможно, оно и к лучшему. Юношеские угри и фиолетовые тени на моих веках только оттеняли моё несуществующее обаяние, и не способствовали сохранению психического здоровья окружающих. Мне было шестнадцать. И у меня был дед-инвалид. А у деда были шесть соток в ахуительных ебенях, выданные деду государством за патриотизм и веру в социалистические идеалы. Мне было шестнадцать. И я по три месяца в году проводила у деда на даче, окучивая картошку, собирая облепиху, и заливая норы медведок раствором стирального порошка. Друзей на даче у меня почти не было. Не считая хромой девочки Кати, которая страдала повышенной волосатостью в районе линии бикини, из-за чего тоже не пользовалась спросом у дачного бомонда в телогрейках, и подружки Маринки. Маринка, в отличии от меня, была красавицей брюнеткой, с длинными ногами, огромными глазами, восхитительными формами, и конечно же не девственницей. И это не я с ней дружила, а она - со мной. И исключительно в целях подчёркивания своей красоты моей лысиной. Моё присутствие Маринке требовалось не чаще одного раза в неделю, и поэтому моим основным досугом оставались охота на медведок и выслушивание Катиных жалоб на повышенную волосатость. В разгар очередного сезона охоты на огородного вредителя, скрипнула калитка, и в моих владениях появилась Маринка. На Маринке были небесно-голубая футболка, кожаная юбка, и яхонтовые бусы. А на мне - дедушкины семейные трусы, адаптированные для охоты на медведок, дедушкины же штиблеты, один из которых был адаптирован под дедушкин протез ноги, и заправленная в трусы бабушкина бордовая кофта с пуговицами-помпонами. В руке у меня была лейка с умертвляющим аццким раствором. - Привет. - Сказала Маринка, и оглядела мой вечерний туалет. - Здравствуй, Марина. - Поздоровался с Маринкой мой дедушка, выходя из туалета. - Какой хороший вечер. - Неплохой.- Согласилась Маринка. - Юрий Николаевич, а можно Лиде со мной погулять сегодня вечером? - Отчего ж нельзя? - Вопросом на вопрос ответил дедушка. - Пусть идёт. Главное, чтобы не курила. А то костылём отпизжу. Я старый солдат, и не знаю слов любви. Курить я тогда только начинала, причём, через силу. Организм упорно сопротивлялся и блевал, но я была настойчива. Последняя спизженная у деда папиросина "Дымок" была мною выкурена позавчера без особо серьёзных последствий. Разве что голова закружилась, и я смачно наебнулась на шоссе, и оцарапала нос. - Что вы, Юрий Николаич? - Возмутилась Маринка, почти искренне, - Да разве ж мы изверги какие? - Мы? - тут же метнул взгляд на костыль дед-ветеран. - Кто это - мы? - Мы - это я, Лида, и двое очень приличных молодых людей с соседних дач. - Это с каких дач? - Прищурился дед, и стал подбираться к костылю. - Уж не с люберецких ли? Ребят с люберецких дач в нашем посёлке не любили. Вернее, не любили их в основном деды-ветераны. Те из них, чьи дети имели неосторожность ощастливить их внучками, а не внуками-богатырями. Наши с Маринкой деды были как раз из этого мрачного готического сообщества. Зато этих самых люберецких мальчиков очень любили мы с Маринкой. Маринка даже взаимно. А я обычно из кустов, на расстоянии. Особенно я любила мальчика Дениса, который меня, в свою очередь, активно ненавидел. Чуть меньше чем Дениса, я любила мальчика Гришу. Потому что он был весёлый, и никогда не давал мне подсрачников, со словами: "Пшла нахуй отсюда, уёбище". Отсюда я сделала вывод, что Грише я нравлюсь. - Какие люберецкие?! - Ещё более искренне возмутилась Маринка. - Наши мальчики, московские. С "Таксистов". "Таксисты" - дачный посёлок, состоящих из участков, выданных государством работникам шестого таксопарка был щедр на мальчиков-задротов навроде меня, но готическому сообществу дедов-ветеранов он не казался опасной территорией. Мой дед расслабился, и отвёл глаза от карающего костыля. - С "таксистов" говоришь? Тогда пусть идёт. Только чтоб ровно в двенадцать была дома. Марина, с тебя лично спрошу, учти. Беглый взгляд на дедов костыль заставил Маринку слегка вздрогнуть, но она всё равно уверенно пообещала: - Даю честное комсомольское слово, Юрий Николаич! Дома будет к двенадцати, как Золушка. - Пиздаболка, - шепнула я Маринке, когда мы с ней поднимались в мою комнату на втором этаже, - ты никогда не была комсомолкой. - Ну и что? - Отмахнулась подруга. - Зато дед твой расслабился. - А куда мы идём, кстати? - поинтересовалась я, ожесточённо размазывая жидкие фиолетовые тени под бровями. - К Гришке и Максу. - К Гришке?! - Моё сердце заколотилось, и я добавила теней ещё и под глаза. - Да. Гришка, кстати, про тебя спрашивал. Меня переполнили возбуждение и радость, поэтому я дополнительно размазала тени по щекам. Прыщи стали блестеть гораздо гламурнее чем раньше. - А что говорил? - Теперь помада. Сиреневая помада с запахом гуталина. Купленная в привокзальном ларьке за тридцать рублей. - Ну+ - Маринка сидела на моей кровати, накручивая на палец прядь роскошных волос, - Спрашивал, придёшь ли ты+ - Приду, приду, Гриша+ - Как мантру шептала я под нос, старательно маскируя свои проплешины клочками оставшихся волос. - Уже иду, Гришаня+ Мамина кофта с цветами, и джинсы с подпалиной на жопе, в форме подошвы утюга довершили мой сказочный образ. - Идём же скорее! - Потянула я Маринку за руку, - Идём! И мы пошли. Темнело. Возле сторожки сидела коалиция готических дедов, которая плюнула нам с Маринкой в спины, но попала почему-то только в меня. Молча мы прошли мимо них, не здороваясь, вышли на шоссе, и зашагали в сторону люберецких дач. Я сильно волновалась: - Марин, как я выгляжу? - Хорошо. Очень великолепно. - Отвечала, не оборачиваясь, Маринка. - Гришка с ума сойдёт. Вот в этом я даже не сомневалась. Тем временем стемнело ещё больше. Поэтому я шла и радовалась ещё сильнее. Макса и Гришку мы обнаружили у ворот. - Привет, девчонки! - Сказал Гриша, и ущипнул меня за жопу. Я зарделась, и нервно почесала свою плешку. - Мы тут тему пробили, насчёт посидеть комфортно. - Важно сказал Максим, и выразительно показал Маринке гандон. - Ахуенное место, девчонки! - Поддакнул Гриша, и тоже невзначай уронил в пыль гандон "Неваляшка". Тут у меня сразу зачесались разом все плешки на голове, и усилилось потоотделение. "Неужто выебут?!" - пронеслось вихрем в голове. Я робко посмотрела на Гришу, и тоненько икнула. - Пойдём, Лидок-пупок. - Развратно улыбнулся Гришаня, по-хозяйски приобнял меня, и тут же вляпался рукавом в плевок готической коалиции. - Тьфу ты, блять. И мы пошли. Ахуенным комфотным местом оказался какой-то сарай с чердаком, где на первом этаже топил печку дед-сторож, а на втором за каким-то хуем сушилось сено. Нахуя, спрашивается, деду сено? Лошадей он не держал, а кролики с такого количества обосруться. Наши рыцари, подталкивая нас с Маринкой под сраки, помогли нам вскарабкаться по лестнице, приставленной к стене, и, воровато озираясь, влезли следом. - Ну что, девчонки, - прошептал в темноте Гриша, - пить будете? - Будем. - Шёпотом отозвалась Маринка. - Водку? - Водку. Бери стаканчик, чо стоишь? Я нащупала в пространстве пластиковый стакан, и тут же храбро выжрала содержимое. - Молодчага! - Хлопнул меня по плечу Гришаня. - Ещё? - Да! - Выдохнула я. - Уважаю. Держи стакан. И снова я выжрала. И у меня сразу подкосились ноги. Я смачно и неуклюже наебнулась в сено, а сверху на меня приземлился Гриша, который шуршал в темноте гандоном, и тщетно пытался отыскать на моём теле сиськи. Или хотя бы их жалкое подобие. - Ну, Лида, ебать мои тапки+ Ты б ещё скафандр напялила. Где тут у тебя портки твои расстёгиваюцца? - Сопел Гришка, оставив попытки найти в моём организме сиськи, и сосредоточив своё внимание на моём креативном дениме. - Щас, щас+ - Пыхтела я в ответ, торопливо расстёгивая джинсы, и страшно боясь, что Гришка успеет за это время протрезветь и передумать. В противоположном углу, судя по звукам, уже кто-то кого-то ебал. - Ну? - Поторопил меня Гриша. - Ща+ - Ответила я, и расстегнула последнюю пуговицу. - Всё! - А ЭТО КТО ТУТ КУРИТ, БЛЯ?! КОМУ ТУТ ЖОПЫ НАДРАТЬ ХВОРОСТИНОЙ?! Голос раздался хуй проссышь откуда, и в лицо ударил яркий свет фонаря. - Одевайся быстрее, дура! - Пихнул меня в бок Гришка, закрыв лицо рукой от света. - Ах, вы тут ещё и ебстись удумали, паразиты сраные?! На моём сене?! - Взревел голос, и я шестым чувством догадалась, что явка провалена. Это был дед-сторож. - А ну-ка, нахуй пошли отсюда, паскуды голожопые! Кое-как напялив кофту, заправив её в трусы вместе в тремя килограммами соломы, я, схватив в охапку свои штаны, рванула к окну, и, цепляя жопой занозы, выпихнулась наружу, кубарем скатившись с лестницы. - Вылезайте, бляди! - Орал где-то за сараем дед, и размахивал фонарём как маяком. Я спряталась в кусты, где тут же наступила в говно, и быстро влезла в свои джинсы. Через полминуты ко мне присоединился Гришка. - Где Маринка? - Шепнула я. - Там остались. Оба. - Коротко ответил Гришка. - Чем тут, блять, так воняет? Обосралась что ли? - Не, тут говно лежит. Лежало то есть. - Ясно. Давай, пиздуй-ка ты домой, Лидок-пупок. А я попробую ребят вытащить. - Откуда вытащить?! - С чердака, дура. Дед, пидор, лестницу убрал, и дверь заколотил гвоздями. - А окно? - И оттуда тоже лестницу унёс, сука. В общем, пиздуй домой, не до тебя щас. И помойся там, что ли+ Пасёт как от бомжа. - Угу+ - Шмыгнула носом. - А завтра можно придти? - Мне похуй. Я завтра всё равно домой, в Люберцы уеду. У меня девушка там скучает. - А кто ж меня тогда будет+ - Я осеклась, и и нервно почесала плешку. - Что будет? Ебать? Понятия не имею. Попроси Дениса. Хотя, он щас бухать завязал+ Тогда не знаю. Не еби мне мозг, Лида. Иди домой. И я пошла домой. Я шла, и горько плакала. Проходя мимо сторожки, меня снова настигла месть готической коалиции, но на фоне пережитого стресса я совсем не обратила на это внимания. Дома я отмыла кроссовки от говна, а прыщи от макияжа, и заснула в слезах. А утром я проснулась с твёрдой уверенностью, что я ещё непременно вырасту из гадкого утёнка в прекрасного лебедя, и тогда все эти люберецкие пидорасы поймут, что они были ко мне несправедливы и жестоки. И они ещё будут звонить мне по ночам, и плакать в трубку: - Мы любим тебя, Старая Пелотка! А я буду красива как бог, и неприступна как форт Нокс. И конечно же, я не пошлю их нахуй, ибо я буду не только красива и неприступна, а ещё и божественно добра. И совершенно незлопамятна. Только так. Всё это обязательно когда-нибудь будет. Воистину. мама стифлера | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
