Праздник

- Можно? - Беседкин приоткрыл слегка дверь шефа и вежливо-осторожно просунул в кабинет лобастую голову. - Вызывали, Пал Сергеич? Люся сказала...
В прокуренном кабинете шефа стояла тишина. Лишь тихо урчал кондиционер под потолком, тщетно пытаясь освежить помещение.
Шеф сидел в задумчивости за столом.
- Можно? - чуть громче повторил Беседкин, и для чего-то постучал по мягкой обшивке двери.
Шеф нехотя закрыл какую-то книгу, отодвинул на край стола. Подумал и прикрыл сверху бумагами.
Беседкин успел заметить лишь чёрную обложку и ряд белых букв.
"Библию, что ли, читает..." - равнодушно подумал он и толкнув дверь сильнее, сделал шаг в кабинет..

Шеф пошевелил беззвучно губами и тяжело уставился на Беседкина.
- Можно Машку за ляжку. И в сапог нассать - тоже можно, - неожиданно выдал шеф. - Охуел совсем, да?
Беседкин непонимающе дёрнул кадыком.
- Так вы ж... вы сами... Люся сказала - вызывали...
Шеф грузно шевельнулся в кресле, подался вперёд. На манер бульдожьих лап, уперся руками в стол, разведя локти в стороны.
- Я не понял... - нарочито растягивая гласные, ответил шеф. - Ты чо, меня совсем в хуй не ставишь? Мёдом жизнь показалась? Отвечай, чмо ебанное, когда тебя завотделом спрашивает!
Беседкин почувствовал, что начинает потеть.
- Что... Я не понимаю...
- В хуй не ставишь меня, да, сука?!
Папка в руках Беседкина заплясала и запрыгала.
- Пал Сергеич... Да что вы... как это...
Шеф хряснул по столу кулаком:
- Да ты, я вижу, в конец охуел! Съебал, на хуй, и зашёл, как положено! Пока я тебе не уебал прямо щас!
Беседкин вылетел из кабинета. Захлопнул дверь, прижался к ней затылком и вытаращенными глазами уставился на секретаршу.
Та пожала плечами.
Стерва.
Беседкин простоял так минуту, лихорадочно соображая. Наконец, набрав воздуху, повернулся, снова стукнул по обшивке и приоткрыл дверь.
- Товарищ завотделом! - деланно-бодрым голосом произнёс он. - Разрешите войти?
Шеф, закуривая, взглянул на него из-под кустистых бровей. Кивнул и обронил небрежно:
- Залетай!
Беседкин зажал папку между ног. Растопырил руки, отчего его пиджак затопорщился на загривке. Нелепо разошедшиеся края выставили напоказ наметившееся брюшко.
- Ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж! - на манер самолёта загудел Беседкин и семенящими шагами направился к столу шефа.
- Вспышка с тылу! - вдруг заорал тот.
Беседкин бросился на пол и обхватил голову руками. Папка выпала, раскрылась, и умершей птицей распласталась рядом.

Шеф хмыкнул и встал с кресла. Обошел стол и склонился над подчиненным.
- Ну и хуле мне с тобой делать прикажешь? Не шаришь ни хуя, блядь, сужбу, а меня ебут за это... Сука-бля! - несильным, но точным ударом шеф ткнул Беседкина ботинком в ребра.
Отошел на шаг.
- Ты у нас кто?
- Кассир... Старший... - лицом Беседкин упирался в ковролин, и ответ прозвучал глухо.
- Фамилия?
- Беседкин...
- В пизде у мамы Табуреткин... - сострил шеф и зычно заржал.
Тут же посерьезнел.
- Встал, на хуй!
Беседкин вскочил. Посеревшие губы его дрожали.
- За что... Пал Серге... то есть... товарищ завотделом...
Павел Сергеевич шумно выдохнул табачный дым через нос.
- Ты, паскуда бля, платёжки сегодня после двух принял? Кассовый день не для тебя, сука, бля, да? Невъебенно старым стал, всё по хуй тебе уже? На службу хуй ложим, сука, да? Впадлу всё уже, на все правила хуй забил?
Беседкин безмолвно вздрагивал.
- На лося! - занес волосатый кулак Павел Сергеевич.
- Как... - тихо всхлипнул Беседкин, но вскинул руки ко лбу.
- Хуяк! - в рифму ответил шеф и от души засадил ему в "перекрестье". - Музыкального лося давай!
Беседкин, борясь со звоном в голове, развел руки в стороны и жалобно заблеял:
- Вдруг, как в скаазке, скрипнууула дверь... Всё мне ясно стааало тепеерь...

Шеф затушил в пепельнице окурок и ухватил старшего кассира за галстук.
- Э-ээ-э... - наматывая галстук на кулак, нахмурился завотделом. - Не рановато ли галстучек так носим? Ты всё-таки охуел... Снял, резче, сука! Через голову!
Кассир непослушными пальцами рвал узел галстука.
- Резче, сука, я сказал!
Старший кассир стянул, наконец, галстук и отдал его завотделу. Тот, оглядев петлю, хмыкнул, и затянув узел, уменьшил её вдвое. Взял со стола ручку и отчертил на галстуке жирную линию.
- Вот так, бля... - бросил он галстук в руки кассира. - Будешь носить, как положено. Увижу, сука, что ослабил - вешайся сразу лучше. Фанеру к бою!
Беседкин, не помня себя уже, выпятил впалую грудь и затараторил:
- Фанера трёхслойная, бронебойная, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года выпуска, к осмотру готова!
От удара кассир пошатнулся и едва не упал.
- Съебал крокодильчика сушить! - рыкнул завотделом.
Беседкин дёрнулся к столу шефа. Ухватился за его край, неловко задрал одну ногу, мостя её на спинку массивного стула. Стул опрокинулся.
Помертвев, Беседкин затравленно взглянул на шефа.
Тот широко улыбался.
- Ну ты уж совсем... - добродушно пробасил шеф, качая головой. - Михал Семёныч... Ну нельзя же так... Ты чего, в самом деле-то... Совсем шуток не понимаешь...
Беседкин всё еще цеплялся за край стола, как ДиКаприо за плотик в финале "Титаника". Кассира трясло крупной дрожью.
- Ы... ы... ы... - кривя рот, попытался он что-то сказать.
Бледное лицо его расцвело розовыми пятнами. Со лба скатывались капли пота. Кассир беззвучно плакал.
Шеф похлопал его по плечу:
- Ну буде, буде... Ты чего...

Тихо жужжал вентилятор в кондиционере.

Завотделом поворошил бумаги на своем столе и кивнул на показавшуюся под ними книгу.
- Вот, ребята из кредитного подарили... Полистал тут... Нахлынуло что-то...
Белые буквы на черном фоне никак не выстраивались в слово перед затуманенным взглядом кассира.
Шеф с хрустом потянулся. Оживленно потер руки.
- Праздник ведь завтра... День Защитника, да, по-новому-то? А, Михал Семеныч? Пошли к логистам, бездельникам этим... Там накрыли уже, небось... Люську прихватим. Нравится ведь она тебе, а? Хыхыхы... Пошли, пошли! Службу вспомним, посидим по-мужски, выпьем капель пятьсот... Ну долго мне тебя уговаривать, чего ты? Сейчас сейф на спину закину тебе, побежишь у меня, с полной выкладкой... Шучу, шучу, боец... Тьфу ты, бля... привязалось...

Виктор Акишин



*Дед и внук

Надо же, как быстро проходит время+ Когда-то очень давно я ходил по этой улице, как король. И сотни девушек смотрели мне вслед расширенными глазами! И десятки женщин пытались заговорить со мной смущенными голосами. Я был молод. И чертовски красив. Я улыбался белыми зубами и играл мышцами. Мое обаяние, как ветер, валило их с ног на землю. На траву, на койку, на раскладушку+ Самые яркие красавицы с нашей улицы почитали за честь потерять честь с моей помощью. Да, я был гроза для них! Короткая сильная гроза летним вечером. Сперва звучали первые мощные раскаты. Моего голоса. Потом сверкала молния! Моих брюк. А потом на землю падали крупные прозрачные капли. Их слез. Потому что я уходил так же быстро, как приходил. Ведь я был молод. Делал, что хотел. И хотел все, что видел.
Теперь я стар, и мы уже давно спим отдельно. Я и моя железная челюсть. Я уже давно хожу медленно, и говорю тихо, и часто забываю, куда шел и чего сказал. В правой руке я держу костыль, самый твердый из моих членов. Его ручка и моя лысина так блестят, что на орбите щурятся космонавты. Я сгорбился и усох, выцвел и обессилел. Единственное, на что я теперь способен в кровати - это покачать ее. Чтобы скорей заснуть. Ведь я стар. Я уже в том возрасте, когда в паспорте в графе "пол" можно смело рисовать прочерк+
Но... У всякого возраста своя прелесть. И за левую мою руку крепко держится маленький конопатенький мужичок с леденцом во рту и могучей соплей в носу. Мой внук. Мой потомок. Мой шумный картавый родственник, с которым мы идем в зоопарк глянуть слоника. И жирафика, да. И мартышек, да. И+ Нет, Петя, нет! Не трогай собачку! Это уличная собачка. У нее блохи. Если ты ее будешь гладить, они соберут манатки и переедут к тебе всем стадом. И не дергай ее за хвост! А то она откусит тебе руки по локоть, и ты будешь как Венера Милосская - ни украсть, ни подбросить. Венера Милосская? Это такая очень старая и очень глупая тетя. Она всю жизнь совала руки куда не надо и в конце концов дошла до циркулярной пилы. Ты? Ты умный. Очень умный. Я тобой горжусь. Из всех моих знакомых только ты один способен идти, говорить и какать одновременно. Петя, под ножки гляди, под ножки! Выбирай дорогу. Ты ведь так мал, что можешь споткнуться о сигарету. Или застрять в жвачке обоими башмаками. Это я в твои год
ы уже копал саперной лопаткой то огород, то канал. И за полбуханки работал в колхозе пугалом. А тебе всего лишь надо слушаться дедушку и не наступать себе на шнурки. А ты не слушаешь, и наступаешь, и падаешь. И не лежишь, а катишься шаром. Потому что тебя крепко кормят. Я в твои годы хватал прямо с земли и ел, а ты не хочешь кушать с ложечки вкусненькое и свежее. Кто вчера, минуя желудок, бросил в горшок котлету? Скажи мне, кто кинул в суп воздушные шарики? Папины. Весь запас. Меня в твои годы за такие вещи ставили в углу буквой "г" и лупили ремнем по "ж". До тех пор, пока оттуда не выветрится весь дух свободы. А теперь такую демократию развели, что брови дыбом. Если ребенку до пяти лет можно позволять абсолютно все, то сколько они все вместе за пять лет раздолбят дедушкиных очков?
О... Он смутился+ Ему стыдно+ А когда лупил молотком по футляру, ему стыдно не было. Ему было интересно: сможет ли дедушка без очков отличить бабушку от столба? Петя, вынь руки из носа! И не вытирай об майку! А то я ее выкину на помойку вместе с руками! Вон, смотри: все мальчики как мальчики, аккуратные, чистые, спокойные. Один ты топаешь по лужам так, как будто хочешь найти и раздавить Ихтиандра+ Ихтиандр? Это такой дяденька, который много ковырялся в носу. Ему оборвали руки и приделали плавники. И бросили в море. Чтобы не смотреть, как он ковыряется плавниками. Ты меня слышишь? Нет, он не слышит+ Дедушка для него не авторитет, а старая шепелявая радиола советской сборки. А бабушка - самоходная посудомоечная машина. Да+ Это в наше время стоило дедушке погрозить пальцем, как все мы, три внучки и восемь внуков, начинали трепетать, как гланды у Паваротти. Мы так его боялись, что все время прятались. И лишь на смертном одре, когда явились все, он сумел точно нас посчитать. А теп
ерь для них старшие - это что? Это автоматы для бесплатной выдачи шоколада и леденцов. Это+ Петя, не надо! Петя, брось камень, брось! Да не в дядю!!! Ради Бога, извините пожалуйста! Что-то он сегодня с утра такой дискобол+ Такой кидала+ То камень, то палку. То мимо, то прямо в лоб. Вам еще повезло, только шляпу сбило. В принципе, он может и голову. Извините нас, мы больше не будем. Петя, слышишь? Если ты сейчас же не спрячешь свои ручки в карманы, я забуду, куда мы с тобой идем! Никакого зоопарка, никаких жирафов и каруселей! Я тебе куплю на палочке мороженый рыбий жир и весь день буду им водить по твоим губам. Понял? Все, пойдем. За воротник тебя держать буду. А то что-то как-то нехорошо ты смотришь на эту девочку+ Ну, конечно+ У нее косички, у тебя ручки. Того гляди, схватишь и будешь пытаться рулить чужими взглядами на окружающий мир. У твоей сестры, между прочим, косы уже сами под майку прячутся. Петя, не садись на дорогу, мы почти уже пришли! Вон, видишь - с пятого этаж
а моргает. Это жираф. А вон слон. А вон+ Так. Стоп. Петя! Выплюнь все, что у тебя во рту. И чтобы никаких мне больше провокаций с верблюдом! Я не хочу повторения. Я опять не успею уклониться, а тебя опять смоет. И чтобы никаких походов через прутья к мартышкам! Они и так в неволе не размножаются. А после того, как ты тогда пнул ихнего вожака+ Короче, Петя+ Иди-ка на руки. Лучше я тебя понесу. А то ты за пять минут наделаешь всего столько, что меня посадят на десять лет.
Десять лет+ Это много+ Через десять лет он пойдет уже в восьмой класс. В обнимку со своей первой девочкой. Я хотел бы это увидеть. Я хотел бы застать то время, когда сын моего сына будет называться "мужчина". Будет крепкий и сильный. Удачливый и здоровый. Как я когда-то. Я бы хотел дожить. О! Дожил. Почти. Он уже не идет на руки. Он сам протянул мне руку, чтоб я оперся. Спасибо, Петя. Идем, Петь, идем+

via(eu_shestakov)

Истории 64. Только слова О том как можно провести Нвоый год Ангелы любви Сказка про ежиков (что курил аффтор? ))) Жизненно... Диспансеризация )))) Как дверь открывали Три истории Про ежика

Просмотров: 1 735 | Категория: Писанина / Истории