|
Календарь
Архив
Популярное
О сайте
Увлекательные фотографии и видео в удобной подаче? Запросто! Теперь мы можем Вас радовать подборками со всех сайтов которые мы посчитали интересными. Видео которое мы отбираем каждый день, убьет много свободного времени и заставит Вас поделится им с Вашими коллегами и друзьями, а в уютное время, Вы покажете это видео своим родественникам. Это все, Невседома. 
| |
 Ебаааать... Где я? Ответ подсказывал организм: ты в своем самом кошмарном утре, до##оеб. Чужая квартира, чем-то похожая на мою, казалась разгромленной до нежилого состояния. Обои были содраны, мебель разрублена, на полу чернели остатки костра, из телевизора торчал топор. Среди всего этого валялись пустые и не очень бутылки, обертки от еды, незнакомая голая телка и отморозок Марен. Он пил пиво. Я снова закрыл глаза и попытался понять, как мы могли оказаться в одной квартире. Ничего не получилось. С Мареном я был едва знаком и даже не знал, как его зовут на самом деле. Мы жили в одном дворе. В детстве он сильно хотел «Карпаты», но родители были против. Он стал пить бензин, чтобы развивать такую же скорость по прямой, как мопед, и поотстал немного в умственном развитии. Вместе с паспортом Марен получил справку о том, что он официальный д##ил, и с этой индульгенцией подался в криминал. У меня появились опасения, что я мог встрять с ним в историю. Почему-то вспомнил, как он на своем балконе первого этажа вялил рыбу. Туда залезли «наркоманы е##ные», как он сказал, и унесли почти готовую чехоньку. Марен развесил рыбу снова и три ночи дежурил с вилами, прикидываясь балконной ветошью. На четвертую загарпунил в брюхо собственного родителя, полезшего за ништячками к пиву. Папа гулял в кабаке с корешами, которым вдруг захотелось солененького. Чтобы сократить путь, он решил полезть сразу на балкон. В результате, Марен немного сократил ему жизнь. Двоих корешей он догнал в кустах и отхуярил до реанимации уже руками, потому что вилы остались в папе. А рыбу потом опять спиздили. Бабу я оставил на потом и озадачился, чем бы похмелиться. Слава Бахусу – пиво было. Я отхлебнул с пол-литра. Полегчало. – Марен, мы где? Я не помню н##уя. Что это за клоака? – Квартира твоя. – Что!? Ты пиздишь. – Э, ты за метлой следи. В натуре, твоя. Я поднялся с пола и пригляделся к останкам обстановки. Бляяя... Моя… Диванчик кожаный «Сенатор» на запчасти разобран, айпад в кубик Рубика согнут, на хрустальной люстре обгорелая хрень на веревке висит и везде клочья грязной пены. Этого б##дь не может быть! Это просто ###вый сон. Я прикусил язык для верности, но ничего не изменилось. На глаза попался телевизор. – Это пиздос! Откуда в плазме топор? Я же за нее еще кредит не выплатил! – Да там передача про баобаб гигантский шла. Ты на спор топорик в него и метнул. Выиграл. – Что выиграл? – Щелбан. – А-а-а-а-а! Ну, как так-то? Мысленно я рыдал. Ведь два года не пил – завязал. Все нормально шло. Работа хорошая, до начальника отдела продаж недавно повысили. А все Вован-му#ак: «Может, пивка? По кружечке после работы. х##е там с одного бокала будет? Пятница ж, епт». Боясь услышать ответ, я спросил: – А время сейчас сколько? – Обед где-то – Вот это меня выебут! Я ж на понедельничную планерку опоздал. – Угу. Опоздал. Немного. Четверг на улице. – Как четверг?! б#я! В полном ахуе я прошел в коридор и даже не сильно удивился выбитым дверям. – А с дверями-то что? – Костер. – Что, костер? – Пожарные приезжали. Два раза. – И что? – Мы им не открыли. – … Внятные слова кончились, осталось только мычание. Я зашел в ванную умыться. В джакузи плавала какая-то красная бурда и пять буханок хлеба. – б##дь! Марен, а в ванной что за на##й творится? – Да нормально там все. Борщ варили. С пампушками. Я молча вытащил пробку, выловил «бородинские» пампушки. Помыл руки и вернулся в комнату. – Марен, а вообще, как ты сюда попал? Ты это помнишь? – Я чо по-твоему, до##оеб синедольный? Конечно, помню. – Ну и? – Мы с тобой в «Мальве» стыканулись. Ты уже в сракотан был, хоть и в костюмчике, с портфелем. Предложил мне делюгу на два косаря. Я за каким-то х### подписался. – На что? – я похолодел. – План был сначала машину у таксиста отжать. – Как? – Быстро. Я душу, ты рулишь. – Это я предложил? И…и что? – Да н##уя хорошего. Повезло таксисту. Его гаишники тормознули, он пока в трубочку им дудел, ты за руль прыгнул, и мы съебались. – Далеко? – Нет, б#я, не далеко. До первого перекрестка. – Погоня была? – Была. Еле ушатали в леске того водилу. – Какого водилу? – Да бежал там за нами один комсомолец с битой. «Газель» даже свою расхуяченную бросил. – Какую «Газель»? – В которую мы въебались. – а##еть…Так вот почему у меня все тело болит. И пятка… – Хуятка. Ты ее из открытой двери высунул и тормозил по встречке. Только, скажу я тебе, херово ты тормозил, братюня. Хорошо, что пристегнулись. Я мысленно прикинул замаячивший срок, и мне стало хуево. – А зачем мне машина понадобилась? – К шефу твоему на дачу ехать. – За каким х###? – За пингвиньим. – Чего?! – Ну, ты сказал он олигарх ниибацца, там у него зверинец немалый. И пингвин императорский есть. Ты какому-то корешу из зоопарка договорился за двушку втулить. Я вздрогнул. У меня действительно был знакомый директор зоопарка, Петр Сергеевич Рыльский. Только это был отцовский «кореш», уважаемый человек. Шерсть на жопе встала дыбом, когда я представил себе этот разговор о трансфере пингвина. – И что? – Как через забор лезли тоже не помнишь? Ты еще сверху пизданулся в крыжовник. Не? Пингвина я взял у бассейна. Там, правда, шеф твой был. Пока ты его отвлекал, я птицу и сработал. – Чем отвлекал? – Ты его на##й послал. – Как? – Ино…нос…носказательно. – В смысле? – Базарил чота типа: «Я тебе и твоей работе крутящий момент предал на волосатой оси вращения». И ось с яйцами показал. – е##ный нос! – Короче, на работу тебе сегодня не надо. – Уже догадался. Тут я завис надолго. Мысли лезли не так чтоб очень веселые. – А нахуя мы костер палили? – Пингвина разогревали на люстре. – Зачем? – Ты сказал, что он такой вялый и не рюхается, потому что замерз. – И чо? – В ачо. К люстре подвесили за горло и костерок внизу аккуратный развели. Пингвин сначала коптился безмазово – обои горели хуево, а потом ты дрова из дивана подкинул, он и запылал. Товарный вид сразу потерял. Хорошо, что это чучело оказалось. – б#я, а ты что этого сразу не видел, когда брал? – Ты посмотри не меня. Где ты тут орнитолога увидел? Не шарю я в этой поебени пернатой. Да мне и по##ю, я свою работу сделал. С тебя косарь, кстати. – Погоди с косарем. Баба откуда? Я в страхе посмотрел на лежащее тело с одутловатым пропитым лицом вокзальной путаны повышенной шлюсткости. Говорят, пьяные не видят асимметрии, поэтому все женщины им кажутся красивыми. Но я не мог не заметить настолько асимметричного пиздеца. Марен продолжил: – Ну, после пингвина, мы поехали в лучшее место в городе по экспорту качественного трипака и сифона. – Это где? – На ней, – Марен ткнул пальцем на проститутку. – Ну, и на тебе уже, наверно. – Бляяяя…Я ее что? Е…ее… ебал!? Без гандона? – Конечно. В гандоне у тебя не стоял. Потом мы ее помыли и суши с нее ели. Ну, как суши? Пюрешечка там, борщ, селедка, корейская морковочка. Еще поставили ее в березку, я за ноги держал, а ты пиво из пи##ы сёрбал. Под селедочку. А потом у тебя пузыри изо рта пошли: она мыло плохо вымыла из пещеры своей, пьянь. Я ржал сильно, а ты расстроился и задушил ее. – Что?! – Задушил. А чо? Мне Валюха тоже не понравилась: грубая женщина – пердела все время, пизду об косяк чесала… Стопудов там зараза какая-то была – так чухаться. – б##дь! б##дь! А почему я весь в крови? – Это кетчуп. «Чили». Ты Валюхе его в рот налил. Ну, когда она еще жива была. Сказал, что там у нас будет соусница. Она долго держалась, пока я ей нос не зажал. Вот и прыснула, когда ты в нее хлебушек макал. Я в ужасе схватился за голову: – Ну и что теперь делать? Надо куда-то Валюху выкинуть. – Не вопрос. Придумаем что-то. Почему-то это «придумаем» меня не насторожило. Надо было срочно выпить. Я пошел на кухню, где был такой же свинарник. Допил из всех бутылок остатки пива и вернулся немного посвежевший в комнату. – А где Валюха? – внезапно ахуел я. – Выкинул. – Куда?! – Туда, – Марен махнул в сторону окна. – Ты ваще д##ил? Сука! на##й я спрашиваю? Какой же ты д##ил!!! – Ты же сам сказал... Я выбежал на балкон. На ветках цветущей под ним абрикосы белела, как унесенная ветром наволочка, большая Валюхина жопа в борщовых потеках. – Ааааааа! Нас же примут! – С каких хуев? Мало ли откуда она могла вывалиться? Одежду сожжем и в отказ, если чо. – Соседи в первую очередь сдадут, что это на втором этаже куролесили. Ко мне первому заявятся. – Тогда петлять надо. Но одёжу сжечь на всякий пожарный. Я стал искать разбросанные по комнате шмотки. Кое-как собрал и кинул в железный таз: – Жги. Марен поднес зажигалку. Легкое синтетическое тряпье загорелось. Вдруг в коридоре раздался страшный грохот упавшей двери. «Уже пришли», – подумал я и рванулся выпрыгивать с балкона. – Стопэ, – Марен придержал меня за шиворот. – Зырь! На пороге стояла голая и страшная, как сатана с пиздой, вся поцарапанная Валюха. – Одежду и сумочку отдайте, гандоны, – прохрипела она. – Опа, Валька! е##ть тебя в гузно! Ты где была? Лунатила? А мы все гадаем, где это Валечка наша подевалась? – приветливо заорал Марен. Я тоже обрадовался этой марамойке, как родной. – А чо это горит? – Валюха подошла ближе. – Мусор. – пи##расы! Это же блузка моя! И лифчик! Неожиданно она пнула таз ногой, и горящие тряпки полетели в бумажный мусор и на занавески. Все вспыхнуло мгновенно. Начался блядский, никому не нужный пожар. Я бросился бестолково его тушить. – Валим! Щяс пожарники приедут, пиздов нам дадут. Они обещали, – Марен помогать не стал, а ломанулся к выходу. Мы с голой Валюхой выбежали за ним. На улице этот е##ан отдал ей мой пиджак, прихваченный в прихожей. Я попытался отобрать, но потом плюнул – слишком до##я было визгу. – Моя квартира… она же сгорит. Там кошелек остался, документы, – мне хотелось второй раз убить эту б##дь в пиджаке. Я ограничился прощальным пенделем. – Не страшно – потушат, вернемся. Там один х## ремонт надо делать. Кошелек твой с документами у меня. Только лавандоса там нет, мы проебали все. Кредитка тоже у меня. Я ж масло не зря в голове ношу. Должок вернешь, на ней еще кое-что останется, – утешил Марен. – Может, по пивку? Я угощаю. Странное чувство свободы охватило меня. В голове почему-то крутились забытые за годы трезвости слова: «Show must go on! Show must go on! » Я кивнул, и мы, не торопясь, пошли в «Мальву». © mobilshark | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
