Гастарба́йтер (в народе часто употребляется искажённое «гастрабайтер») (нем. Gastarbeiter дословно: гостящий работник (нем. Gast + Arbeiter) = гость+рабочий) — жаргонизм, обозначающий иностранца, работающего по временному найму

Если вы думаете, что все гастарбайтеры - это сплошь безграмотное бы#ло, ломящееся исполнить за кого-то самую грязную работу, то вы горько ошибаетесь.
Есть и другая категория – те, кто обладает немалыми знаниями. Но, в силу определенных обстоятельств, эти знания не востребованы у себя на родине, приходится продавать их на стороне. И, чтобы любящей отчизне вдруг не захотелось оторвать кусок кровно заработанного пирога в виде налогов (а вот хренушки тебе, Родина), такие гастарбайтеры работают без контракта, медстраховки и соц. пакета, при этом получают довольно солидную зарплату «черным конвертом», прекрасные условия труда и проживания, и не чувствуют себя ущемленными.

Хотя, в глубине души, они все равно чужие на свадебном пиру, ибо остаются гастарбайтерами. Я знаю, я там был ©.

Итак.
Пригласили меня как-то поработать в нефтяную компанию, в самом сердце пустыни. Все читали в детстве сказки Тысячи и одной ночи и сказки Гофмана? Ну, я надеюсь, что многие. В общем, верблюды в пустыне, караван сараи и песчаные разбойники, все это было упаковано в такой романтический ореол, казалось новым приключением - ох, таинственная сказка. Плюс, у нас в стране на тот момент была полная задница с работой, платили мизер, и получить мое согласие было минутным делом.
Началось все обыденно – виза не требуется (почти свои), только полный медосмотр (кстати, повод узнать, есть ли у тебя СПИД или нет, меня тоже потрясло пару дней, до получения результата), так что быренько загрузилась с такой же толпой счастливчиков в самолет.

*** Город контрастов.

Прилетели, млять. Пять часов в облаках, и вот – мы на месте.
Местный аэропорт – полный абзац. Одноэтажное здание, по виду напоминаюшее большой склад какого-нибудь завода, принял нас в свои объятия не совсем доброжелательно.
Во-первых, для разгрузки багажа подъехал такой мелкий пердючий тракторёнок с прицепом. Знаете, такие, еще в советских фильмах показывают, в них зерно и всякие овощи грузят.
Во-вторых, грузчики понятия не имели о том, что все-таки грузчик должен делать. Из окна аэропорта-склада мы прекрасно видели, как чемоданы выкидываются из самолета в прицеп. Видимо, вчера был тяжелый день, потому что иногда страдал прицел – несколько чемоданов пролетели мимо бортика кузова, но никто не подорвался их подымать. После того, как «разгрузили» весь багаж, кряхтя и проклиная все на свете, один из этих парней (их поместилось несколько штук в кабинку трактора! там, наверное, другое измерение), с проклятиями и матами начал собирать разбросанные на асфальте чемоданы.
И трактор с прицепом подъехал к самому зданию аэропорта- склада. Началось все по новой – переброска чемоданов из этого чудесного транспортно-грузового средства в сам аэропорт, с тотальным уничтожением остатков гордости импортных чемоданов. Фигня, что на летном поле остались колесики, пластиковые ручки, и еще че-то там. Это были первые жертвы.
Местные таможенники – отдельная песня. Можно провезти все, что угодно, если в кармане присутствует нужная сумма денег на взятку (как-то у парня, не в нашу смену, нашли пакан травы – ничо, за 30 баксов пропустили). Мы все, как и приличествует нормальному европейцу, затарились коньяком и виски. Ну, как ехать в пустыню без этого? А вдруг живот прихватит? Или простуда какая?
В общем, при получении багажа, некоторые с грустью отметили, что дорогущие бутылки виски из duty free разбиты, драгоценный напиток разлился по чемодану и нехуево благоухает, мягко говоря, градусами. Бывалые путешественники- летуны заворачивали каждую бутылку в толстый слой газет, затем в целлофановый пакет.
Жаловаться кому-либо на разбитую бутылку или отлетевшее колесико, или сломанную ручку чемодана – бесполезно. Лица (ахренеть!) совершенно без эмоций, полный конвейер узкоглазых киборгов по проверке багажа. Иногда рожи оживлялись, при виде бутылок с коньяком, и, если их оказывалось слишком много, узкие глазенки начинали блестеть от счастья – либо договаривайся, либо пару бутылок выбрасывай вооон в ту урну.
Эта урна умиляла всех не только своей чистотой – видно было, что она и окурка сигаретного или завалящей бумажки никогда не принимала в свои недра, но и тем, что в ней, единственной во всем зале, был целлофановый чехол. Нашли лохов, ага!
Все предпочли откупиться пятеркой-десяткой баксов. Доллары перекочевали из рук в руки, а непроницаемые лица таможенников даже не обернулись в поисках камер или стукачей, хотя бы из боязни быть пойманными.
Видимо, тут все отлажено, механизм работает без сбоев. А камеры и стукачи – в доле.

Мы вышли из аэропорта, и тихо.. прихуели. Сразу стало понятно, в какую жопу попали. Девушки подавили готовый вырваться вой и желание кинуться обратно в отлетающий самолет, парни сурово сдвинули брови – фигня, наши деды войну прошли, мы тоже выдержим.
Вокруг – ни одного дерева. Мир предстал в нереальном постапокалиптическом цвете, грязно- желтом. Рядом были какие-то несчастные клумбы, огрызки кустов роз сиротливо тянули палки к небу, моля о капле воды. Кстати, клумбы тоже были желтого цвета, и все подобия растений росли из смеси глины, песка и пыли.
До города добирались на дранном автобусе, но не это смутило наш европейский менталитет. Хуже было, когда въехали в город – высокие, в девять или десять этажей дома, осыпались фактически у нас на виду. Отколупившаяся краска, куски бетона, мозаичная плитка, полуразбитые улицы, это было наглядным доказательством того, что это место своей стране нафик не сдалось. Город вымирает, и, что страшно, всем по барабану.
Лужи воды хвастали непередаваемой цветовой гаммой – ядовито желтого цвета, либо ядовито зеленого, либо ядовито розового, и нихера не желали испаряться на этой дебильной жаре!
Я поежилась – в мозгу всплыл значок на дверях из Doom’а и других, таких же веселых игрушек. Такой, симпатишный трилистник, предупреждающий всех о наличии радиации за дверью. Но это н##уя не похоже на Дум, скорее на Сталкера.
Гостиницы? О чем вы? Нас, человек двадцать, расселили по разным съемным квартирам.
Строго-настрого запретили пить воду из крана, посоветовали затариться минеральной или питьевой водой в ближайшем магазине. В кафе – не кушать, готовую еду на дом - не брать, все готовить самим, благо есть электроплита.
Успокаивало то, что жить нам этом городе сутки, потом ехать в другое Зажопье.
Кстати, воду нельзя пить по одной простой причине – в городе есть завод по обогащению урана, и вода, используемая для охлаждения или чего-то там в процессе обогащения, после этого пускается по трубам в город, в трубы для душа и туалета. Полный пи##ец.
Вот почему мы почти не видели стариков на улице. Местное население – малограмотно, люди даже не догадываются, что, моясь, подвергают себя смертельной опасности.
Но все это мы узнали потом.



*** Поезд: Город контрастов – какой-то очень дальний город (ехать неделю по маршруту, нам - всего ночь.)

Выезжать из города пришлось к вечеру, часов в семь. Поезд, простоявший весь день под сумасшедшим солнцем, раскалился чуть ли не добела. Я зашла и поняла - в сауну ближайшие пару лет можно не заходить вообще, сердце не выдержит.
На улице было + 42, внутри поезда (не вру, мы замеряли, среди нас был геолог со всеми нужными причиндалами в спец.чумаданчике) было +56.
Разбросали нас по разным вагонам. Девушки и начальствующие лица, удостоились мест в купейных вагонах, а вот некоторым парням не повезло – плацкарт. И это был полный атас. Мы, из интереса к экзотике, сбегали к ним и ужаснулись. Мало того, что жара несусветная, так еще и вонь немытых тел – в воздухе витал кислый запах многолетне несмываемого пота. О грязи и антисанитарии старались не думать, иначе сразу в голову лезли мысли о тифе и дезинтерии. У некоторых клетки с цыплятами, парочка были замечены в том, что сопровождают козлят. Думаю, такая же экзотика присутствует в поездах Индии, но это всего лишь предположение.
Туалеты – антисанитария полная, насрано и нассано на стены, дыра в полу и бачок, в понимании путешествующих местных, - ненужный девайс, и скорее всего, вгоняет их в глубокий ступор. Мы платили проводнице из соседнего вагона по доллару за поход в их туалет (куда ходят проводники), где было чуть чище.
Но это все потом.
Мое путешествие на поезде началось очень насыщенно.
Открываю дверь купе, указанного в билете, и понимаю, что мне внутрь не пройти. Все купе, снизу доверху завалено коробками с колбасой, судя по ярко выраженному запаху копченостей и чеснока. Так и есть – на коробках вижу надпись «Микоян». Живем, б#ять! Блокаду тоже переживем, причем всем поездом.
Я тупо встала в коридоре, соображая, что же мне делать? Звать проводницу? Тут ко мне подлетает мелкая тетка, ростом по плечо, и начинает что-то бурно объяснять, размахивая руками. Выхватывая по слову из этого потока, втупляю, что у нее ларек в каком-то поселке, и она везет товар. Но я не должна переживать – наверху (там, где багажное отделение) место еще осталось. Она разрешает мне взгромоздить чемоданы поверху ее колбасы, и милостиво позволяет примоститься в том самом багажном отделении на ночь. И будет благодарна, если я присмотрю за коробками ночью, чтобы не украли. Утром даст палку колбасы, (я б ей эту палку засунула кой-куда, не по назначению, и посмотрела бы – верещала бы она также, или покруче?)
Начинаю закипать потихоньку. Зову проводницу. Показываю билет, и рядом со мной еще две наши девушки, бледные и испуганные, как потерявшиеся цыплята (сразу видать людей, только что оторванных от маминого крылышка).
Проводница предлагает «заселиться» в плацкарте. Обещает выбить целый отсек и выдать дополнительные одеяла ночью.
Какие, б#ять, одеяла в такую жару? Пот ими вытирать, что ли? Или это местный способ убийства, с последующим поеданием отварной тушки туриста?
Отказываюсь и тыцкаю пальцем в билет, говорю – будем жить тут. Но проводница не слышит, начинает расхваливать прелести плацкартного путешествия – дескать, там веселее, и народу много, и нам не дадут скучать. Ага, еще и выебут ночью, не спросясь, думаю. Вижу, что она в доле с торговкой, либо ей прилично заплатили, и она будет стоять насмерть за это купе, как русские под Сталинградом.
Мило улыбаюсь, требую отвести меня к начальнику поезда, пусть он нас рассудит. Тут, надо сказать, проводница притормозила с увещеваниями – понятно, начальник, скорее всего, не в курсе. Она с ненавистью разглядывает наши билеты, горестно вздыхает, и что-то лопочет на своем ожидающей рядом торговке. Судорожно принимаются перетаскивать коробки с колбасой в кондукторскую купешку. Просят помочь, на что я замечаю – мне нельзя таскать тяжести, врач запретил, и тому подобное. И девушкам, которые со мной, тоже нельзя, им тоже врач запретил (цыплятки одарили меня благодарным взглядом, а через год сами строили проводников).
То, что нас обматерили на местном диалекте, я поняла даже без переводчика. Очень хотелось ответить, но сомнительно, что кто-либо, кроме девочек цыплят, оценил бы цветистость, слог, и певучесть моего родного языка, такшта.. я молча закурила в тамбуре. И в своем уме высказала все, что думала по этому поводу. Мысль была одна, и, как вы поняли – сплошь матерная.
Ну, все. Купе освободили, можно обустраиваться. Не тут-то было, вонь колбасы мешала дышать, думать, и вообще что-либо делать. Открыли настежь дверь купе, попытались открыть окно. Фиг, оно заперто на замок. Ищем проводницу, просим открыть окно, ибо дышать невозможно. Она, зловеще улыбаясь, разводит руками в стороны, говорит, что ключ от окна утерян еще хз сколько лет назад.
Отомстила, сука мелкорослая, нашла возможность. Ничего, мы на выдумки горазды. В проходе открыто пару окон, одно – почти напротив нашего купе. Открываем дверь, снимаем полочку (знаете, есть такие для сумок там или еще чего-нить, очень узкие и длинные), и фиксируем ее родимую в открытое окно, упирая конец в верхнюю полку. Получается не только приток свежего воздуха, но и своеобразная вентиляция, разгоняющая вонь из купе, зато в вагон.
Ржом, предвкушая реакцию проводницы. Готовимся ужинать, вытаскиваем всякие вкусности из рюкзаков, бутылочку коньяка. А как по-другому? Залетает проводница, требуя поставить полку на место, видит коньяк (епть, известная марка!), косит глаза на бутылку, кагбе намекая. Делаем вид, что не понимаем, отказываемся полку снимать. А если снимет сама, устроим ей сладкую жизнь при встрече с начальником поезда, намекаем на десяток коробок колбасы контрабасом. Черт его знает, поделилась ли она с папиком или нет. Думаю, нет.
Уходит ни с чем, злая, приходит спустя десят минут, выдает белье постельное. Сырое!!! Думает, нам очень хреново от этого будет. Раскладываем белье, на такой жаре оно сохнет намертво через десять минут, принимая форму койкоместа. Помните штаны небезызвестного дядьки из «Приключений Шурика»? После того, как они попали в цемент. Такая же хрень.
К ночи заселяют нам иностранца, америкос, еще совсем ребенок! Заплутал в поезде, выбрался из плацкарта только сейчас, да и то – проводник какой-то его за ручку привел. Первый раз в СНГ, на свою голову решил приехать с Красным Крестом, волонтером.
Спаиваем америкоса, иначе его хватит удар от окружающей действительности (сами на последних соплях держимся), пусть проспится, полегчает. Или, как минимум, будет мучиться от бодуна, а не от увиденного вокруг ужаса.
Сбегали в соседние купе к нашим, где геологи, потом в плацкарты, для полноты ощущений. Вернулись в полушоковом состоянии, заикаясь, и легли спать. Жесть, спать в такой жаре – анриал. То проваливаешься в глубокий сон, то выныриваешь из него, потому что туристы из других купе носятся мимо, орут, ржут, жрут, выпивают, и все это делают очень шумно.
Кстати, что удивило - в купе они заселяются, в буквальном смысле слова. Через десять минут после отправки поезда, они уже шляются по нему в домашних халатах, тапочках, заляпанных спортивных костюмчиках. Проходила мимо одного купе, по дороге из плацкарта, и увидела подвешенную каким-то невероятным образом люльку. В общем, обживаются потихоньку.
Едем всю ночь. Поезд, то разгоняется как бешенная собака, то еле волочится, как больная псина. Останавливается у каждого гребанного столба. Но нам пофигу – мы маемся от жары, пытаясь хоть как-то поспать. Пот течет в три ручья, простынь подо мной – раскаленная, воздух от окна и полки – горячий, не приносит никакого облегчения. Под самое утро проваливаюсь в темный колодец, хотя бы на часик-два.
Спаааать.

*** База (Ебеня – ударение на букве Я)

Утром прощаемся с американцем, вылезаем на нужной нам станции - ПГТ Ебеня, на ближайшие несколько лет эта глубокая задница станет нам родным домом.
Поселок в таком же стиле, что и город с аэропортом, то бишь – постапокалиптика во всей своей красе. Некогда живший полноводный жизнью, из-за соседствующего нефтеперерабатывающего завода, теперь стремительно приходит в запустение. Деревья обгрызены до смерти, держатся на этом свете на честном слове. Дома – такие же геройские, держат последний рубеж. Об увитых плющом заборах или грядках с помидорами… О чем вы? Это на другой планете, в другом измерении, другой галактике! Тут даже не у всех заборы есть. Так, стоит саманное квадратное строение с узкими окнами, во дворе валяется разбитый бидон, дырявый тазик, какие-то тряпки, пара огрызков неопределенных мною растений, и бродит костлявая собака, оберегая все эти богатства.. Все.
Нас везут на базу на нескольких машинах. Ехать с полчаса, поэтому, я во все глаза смотрю на местный пейзаж. Если так его можно назвать. Впереди – абсолютно плоское плато из песка с глиной и редкими камешками, покрытое пылью, конца и края ему не видно. Позади – так же. Где же, б#ять, обещанные барханы, оазисы и прочая сказочная ху##я? Правильно, в рифме слова «где» В общем, переизбыток разнообразия в природе нам не грозит, как я понимаю. Растительность - редкие кустики каких-то колючек. Ими питаются верблюды и козы, которые, видимо, в прошлой жизни совершили такие невъебенные грехи, что в наказание их забросило родиться в этом месте.
Подъезжаем к базе. Огороженная территория с квадратный километр – бараки европейской внешности и одной высокое трехэтажное здание, очень европейской внешности. Забор – бетонный, сверху – колючая проволока. пи##ец, приехали. И в этот концлагерь мы сдались добровольно. Интересно, какие методы пытки в моде в этом сезоне?
На базе одновременно проживают около пятисот человек, остальные разбросаны по буровым. Есть столовая, медпункт с вечно опухшим от пьянок врачом, и наши общаги.
Попадаем в добрые руки отдела кадров, где местные кадровички с трудом понимают, что мы говорим, и, после долгих обсуждений, выдают нам путевку в жизнь, если можно назвать этот ад жизнью.
Мы не знали, куда мы ехали. И хорошо, что не знали, иначе бы отказались все поголовно.
Расселяют нас, слава Богу, в трехэтажное здание европейской внешности, по типу общаги, но очень цивилизованной. То есть – в комнатах две шикарные кровати, большие телевизоры, душ с горячей водой, кондиционеры, гладильные доски, утюги и даже электрочайники. Все суперзаебись, пока не глянешь в окно.
Каждый день приносят две двухлитровые бутылки питьевой воды. Пить из крана тут тоже не приветствуется, ибо… дизентерия. Хочешь срать струей метрового поноса – твой выбор. Насколько я поняла, все дружно и мгновенно научились пить из пластика.

*** Первый рабочий день

Побудка в семь утра (на три часа раньше привычного нам часового пояса) – хуже пытки. Получается, мне начинать день в четыре утра! Полный писец, пушистый такой, и хвостатый.
В столовке пока еще терпимая жара, вспомнила школу, увидев кашу, манную естественно. О блин, как мне повезло – я ее обожаю, причем, если она с комками, ваще тащусь! Остальные девки воротят нос, пьют только чай. Ничего, дня через три уплетали эту кашу за милую душу, еще и добавки просили.
Тут вообще какой-то ненормальный климат – через час после еды дико начинает сосать желудок, требуя топлива. Ощущения непередаваемые – как будто не жрал дня три. Позже, приученные горьким опытом, мы затаривались печеньями или булками, и трескали их между завтраком и обедом.
Меня определили в отдел кадров (компания международная, требуется документация на английском языке и по международным стандартам).
Показывают пальцем на пустующий стол с компьютером, которым (судя по полуметровому слою пыли на заднице системника), никто не пользовался последние полвека. Включаю, просматриваю, что в нем есть, узнаю, что у нас есть целый ИТ департамент, иду к ним. Оказывается, только они имеют права на удаление\установку программ, позже я уже пойму – почему. Местного к компьютеру можно подпускать только, если он сломан. Гейтс серьезно прихуел бы, если б узнал, сколько на самом деле существует способов пришибить любое из творений Майкрософта, и местные их изучили в совершенстве. Ребята айтишники прикольные, соглашаются переустановить ОС, нужные мне программы, расплачиваюсь пачкой сигарет.
Впоследствии узнала, что на территории базы валюта – либо сигареты, либо водка. Пиво – для элиты, так как мало вставлят. Вискарь и коньяк заканчивались через неделю после приезда, еще полгода смены мы (образно, я мало пью, или пила, до того момента) жрали водку, как проклятые, благо она там хорошая.
Пока ребята роются в «моем» коне, пытаюсь ознакомиться с картотекой предприятия, благо она разложена по полкам в шкафу. Открываю первую попавшуюся папку и охуеваю, сильно, надолго, и с большой буквы – ОХУЕВАЮ. В папке находятся личные карточки кучи работников, но они не разложены в алфавитном порядке! Там есть фамилии и на букву А, и на Р, и на Ять!
Спрашиваю у тети, которая считается начальником ОК – че за хрень?
Она в недоумении смотрит на меня и пожимает плечами – нам так удобно. Ахренеть! Как же, говорю, вы находите нужную фамилию? Ответ меня убил наповал – а мы знаем, кто и в какой папке! пи##ец, занавес, держите меня семеро, персонала – полторы тысячи, если считать буровые и тех, кто в отпусках.
Тупо уставилась на тетку, у меня на лбу неоновыми буквами дергался вопрос – как ты занимаешь стул начальника отдела кадров, твою мать? А она улыбается самоуверенной улыбкой, такой, что меня аж мороз по коже пробрал.
Потом мы узнали, что все, кто из местных работал в компании, были приняты по знакомству – кто сестра начальника санэпидстанции, кто троюродный брат тети соседки начальника ГАИ, и так далее. Даже уборщики и разнорабочие – те тоже по знакомству сюда попадали.
Такс (мысленно ставлю галочку) – навести порядок в картотеке компании.
Беру журнал приказов – бардак еще больший, приказы по увольнениям и заявления о приеме на работу валяются вместе, не по датам, а вразнобой, даже года разные. Вырисовываю вторую галочку, мысленно. Короче, труда – непочатый край.
Предлагаю этой тёханце создать хоть какое-то подобие организованности на рабочем месте. Она радостно соглашается (х##е, проверки из области и района каждые полгода, и каждый раз бешеные штрафы, только почему они соглашаются платить штрафы и она не наведет порядок? парадокс). Говорю
- Мне нужны будут ваши помощницы на пару дней, не более, так как одна не справлюсь. Плюс, еще и мои непосредственные обязанности никто не отменял.
Она мгновенно грустнеет, говорит:
– Нет, нельзя, у них дохуища работы, придется вам справляться самой, если уж беретесь.
И сама радостно скалится при мысли о том, как я тут буду все делать в одиночку.
А две пиздюльки, что с ней в кабинете, потягивают чай, и сочувственно кивают головой, мол, - да, тяжко тебе будет, у нас реально дохуища работы.
Со временем мы от этого балласта (в виде местных кадровичек, взятых по знакомству) избавились.
Но в тот момент я махнула на все рукой, забила на все болт, и пошла обедать.
После обеда два часа – сон. Это святое. Иначе не выдержать ни жару, ни усталость. Климат продолжает издеваться над нами, вытягивая все жизненные соки напрочь.
После сна иду к айтишникам забирать рабочую лошадку, в которую напичкали все, что мне нужно было.
Подключают меня к сети, начинаю знакомиться вплотную со всем, что имеет отношение к работе.
Думала, все приятные сюрпризы закончились утром. Ан нет, вон как любовно тетка на меня смотрит, ждет реакции.. Глаза полезли на лоб мгновенно – всю кадровую работу и базу они держат в Microsoft Access первой версии, ужасть, б#ять. Я думала, такие покоятся в одной могилке с динозаврами и мамонтами!
Так нет, они и таблицы в нем делают, и отчетность, и всю хрень.
Спрашиваю – а кто эти таблицы все рисует? Маловероятно, что тетка освоила что-то сложнее подсчета собственной зарплаты. Говорят – есть тут парень в секретариате, он неплохо разбирается, ему еще полставки к зарплате за помощь кадровому отделу дают. Да и тетка (оказывается) во времена прохождения курсов где-то в районном центре (местном, епть, кто б сомневался?), видела, как препод, тоже местячковый, делал все в этой программе.
Ок, глотаю я, а как же у вас это все связывается с бухгалтерией? Как они начисляют зарплату, не имея доступа к табелям учета рабочего времени? Откуда они знают, сколько часов, к примеру, проработал Вася Пупкин?
Тетка удивленно раскрыла глаза – как не имеют? Учетчицы приносят табеля, написанные вручную, мы проверяем, и передаем их бухгалтерам. Они их проверяют тоже, затем начисляют.
пи##ец кошмарный. На тысячу человек проверка вручную, причем трижды? Сначала учетчицы, затем ОК, затем бухгалтерия? Я в ауте.
Но молчу.
В общем, через четыре месяца в ОК не осталось ни одной местной тетки, был наведен порядок в картотеке, журнале приказов, в работе начали использовать нормальные методы, и процесс, занимавший раньше минимум две недели, ускорился раз в пять.
Слава Богу, эти грымзы исчезли. Они бесили меня тем, что нихера не делали весь день, кроме как постоянно включали электрочайник, сосали чай и обсасывали кости всем подряд, грызли печенье и получали за это некислую зарплату.
Бухгалтера (не местные) поставили нам за это ящик пива.
А я, в день, когда закончила наводить порядок в картотеке (по алфавиту и личным номерам), нажралась как последняя дрянь подзаборная, и на второй день не вышла на работу. Затем повторила сей подвиг после того, как разложила приказы по годам, месяцам и датам. Затем еще раз – когда сделала нормальную базу данных, с помощью двух своих девчушек-цыплят из поезда, к тому моменту мы сдружились. А потом это стало традицией – обмывать каждый возможный повод, ибо заниматься больше было нечем в этом Зажопье.


*** Местные традиции

Речь пойдет об истинно местных традициях, не наших, а тех, чьи предки топтали местную пыль еще тогда, когда египтяне рисовали эскизы первых пирамид.
Это полный обвал мозгов. Попробую передать, но не уверенна, что сама разобралась во всех этих хитросплетениях. Если в чем-то ошиблась, извиняйте, информацию собирала по крупицам.
Местное общество делится на «джусы» или «жузы», что-то на подобие каст в Индии. с##ко, они живут еще в «до средневековья»! Есть какие-то верхние касты, типа аристократии, средние – ни туда, ни сюда, и низшие. Кстати, мне говорили, что они и внешне очень отличаются, и это, похоже, правда.
Мы располагались среди представителей низших каст. По определению, они чем-то поднасрали Чингисхану и его богам, им при дележе попались самые хреновые земли – пустынные, негодные для посевов, сплошь глина-камень-песок. Местное население было под стать своей земле: мужчины – мелкие, кривоногие, женщины – коротконогие и низкозадые, в основной массе своей. Даже если очень красивы лицом – жопа на уровне колен.
А приехал к нам парень из столицы, из высшего какого-то джуса – я уронила челюсть.
Высокий, под два метра, руки - как у пианиста. Черты лица – любая девка вскрыла бы себе вены и отдала бы кровь без остатка, чтобы иметь такую нежную кожу, такие же красивые глаза, и такие же длинные ноги. Я бы тоже отдала пару литров, за ресницы и ямочки на щеках, но никто не просил. А жаль..
Браки между этими кастами негласно запрещены. Бывают исключения, но нередки случаи, когда от посмевших нарушить запрет впоследствии отказываются семьи.
Все мусульмане. Но они и ислам на свой лад переврали. Насколько я знаю, ислам проповедует силу мужчины и женственность женщины. То бишь – мужчина добытчик, женщина – хранительница очага и мать потомства.
Тут же творится непонятное. Мужики не хотят и не любят работать. Их основное занятие – почесывание яиц на топчане и растопыривание пальцев перед соседями, родственниками и знакомыми. И нихуянеделание, но с выпивкой – вкусное блюдо, правда? Зато отправляют работать жен, отбирают зарплату, пропивают, и жены потом ломают голову – чем кормить семью. Не сломает и не найдет чем – на##й за порог, поищу лучший вариант.
Пьют, избивают своих жен, чтят родителей, затем старших родственников, немножко любят братьев и сестер, а жен заводят для рабства в семье. Да, за детей башку оторвут, но чужому. Сами же измываются над ними.
Если в семье несколько сыновей, то они все женятся и уходят из дома, остается младшенький, который обязан содержать родителей до конца их жизни. Как только младший женится, его мамаша перестает делать что-либо по хозяйству вообще. Отныне ее заботы сводятся к двум занятиям – громко пердеть и изводить невестку заживо со свету.
А женщины молчат и терпят, и ждут своего часа, когда они поженят младшенького и получат доступ к жезлу властелина, дающему нехуевые скилы – громкий пердеж и пытки над невесткой.
Женщины тут вообще на пятнадцатом месте после верблюда – замуж выдают без спросу, говорить, когда вещает мужчина, нельзя, сидеть на одной стороне стола с мужчинами, когда застолье – расстрел! Можно только пахать, как лошадь в поле, нести деньги, и не перечить, когда муж приходит домой пьяный, насилует ее в темноте, награждая новым ребенком, потакать капризам его родственникам. Слышала, в некоторых семьях младшая невестка вообще не имеет право садиться за стол на праздники, она обслуживает гостей как официантка. И все, вроде на этом обязанности закончены. И права тоже.
Девок, бывает нередко, воруют невестами. И, нередко, до того момента, со своим женихом они даже не знакомы.
У нас работала девочка (18 лет) – уборщицей, добрая, хорошая, и считалась богатой невестой – у ее отца было аж пять (!) верблюдов. И вот, идет девочка с базы домой в поселок пешком, километра два пройти надо, это минут пятнадцать.
По дороге ее перехватывает местный Шумахер на старых Жигулях, насильно сажает в машину, в которой сидят еще пять парней. И все – перечеркнуты ее мечты об университете, о большом городе, и простейшая мечта – увидеть море, которое находится на расстоянии 800 км. Потому что один из этих парней станет ее мужем. Правда, она еще не знает, кто именно ее украл. Узнает, когда ее довезут до его дома, где ближайшие пару дней он будет ее безбожно трахать, не спрашивая – хочет она или нет.
А потом она будет мыть у нас полы с пузом до глаз, после свадьбы, конечно. И начнутся у нее роды на рабочем месте, потому что поднимет тяжелое ведро с водой и потащит по ступенькам наверх, а проходящие мимо местные мужики не догадаются ей помочь, ибо она – женщина, это ее обязанность. И примет ей роды наш врач из медпункта, и выйдет она опять на работу через месяц, потому что надо будет семью и дочку кормить, и через пару месяцев опять будет с пузом порхать по ступенькам. И для них это – нормально!
Отдельная пестня – кладбища.
Они, как и у нас, на отшибе, но не на краю деревни, а где-то в километре. У себя чел может жить в подобии сарая, помещаясь там со всеми ста пятнадцатью детьми, родителями и двоюродными братьями. А на кладбище обязан отгрохать над могилой двухэтажное строение, снабдить все стены- полы коврами (ура, цветастые ковры!) и подушками, чтобы было где возлежать в дни поминания, посасывая чай в невьъебенном количестве.
Чай они уважают, да. Забивают х## на работу раз по десять в день, чтобы выдуть очередной стаканчик горячего пойла, и жизнь им не мила, пока они не совершат эту процедуру. Пьют, как понимаете, не за пять минут, и не в процессе труда (как, к примеру мы выдували кофе, параллельно работая), а неспешно пиздят за жизнь, громко сёрбая горячий напиток. Такие же философские понты откидывают дома, с гостями, выдувая по десятку стаканов за один присест. Женщины, кстати, тоже это дело полюбляют, но делают это либо на работе, либо внычку от мужей, ибо неминуемо отхватят в кумпол, если поймают их за ничегонеделанием.
Про Новый Год расскажу в двух словах – он в марте был, праздновали его широко и богато. Зарезали пару верблюдов, варили мясо в огромных чанах на отшибе, пригласили и нас. Поставили большую палатку, разожгли костры, и всех угощали верблюжьим мясом отварным. Ели руками. Я – не рискнула даже попробовать, потому что ежедневно сталкивалась с тем, какие же эти люди… неаккуратные.
Но, в любом случае, было весело. Местным – от мяса, потому что наелись от пуза. Нам – мы упились коньяка и за палаткой курили то, чего приличным девушкам курить нельзя, но если очень хочется и нельзя, то – можно! Делайте скидку на место и уклад. Ржали постоянно, сами не знали почему. От тоски беспробудной, наверное.



*** Местные и мы

Местные нас не любили. Где-то на инстинктивном уровне они догадывались, что живем мы чуточку лучше, чем они в этой пустыне, что жизнь у нас дома не такая отстойная, и за это ненавидели. Еще, наверное, за то, что мы повыше ростом, глаза у нас ширше, и кожа чуток светлее. И моемся!
На базе, конечно, проблем не возникало. Ну, почти не возникало. Зато, когда мы попадали на их территорию малой группой – жесть.
Мелочью считался поход на рынок в поселке. Там мы покупали сигареты, водку, пиво, хлеб и кефир.
Моя первая поездка на местный поселковый рынок – пи##ец с приправой. Я потом долго ходила как зомби, не могла отойти морально. Даже проявились признаки заикания.
Представьте себе небольшой плац, в котором построены будки, Но без передней стены. Вместо прилавка – ящики. И вот на этих ящиках они раскладывают всю свою хрень – водку, сигареты, носки. Особые товары удостаиваются столика или ведра.
Иду я, в общем, и тут слышу:
- Абрикосы, абрикосы! Сочные абрикосы.
Сломя голову, бегу к бабке, готовая заплатить любую сумму. х##е, в пустыне и люцерну за деликатес продать можно! Побегаю и роняю челюсть, с грохотом так. Перед бабкой ведро, а в нем… сморщенные мелкие абрикосики размером с кроличью какашку, в черных пятнах, которые у нас и свинья постеснялась бы пощупать зубами. Так, потрогала бы копытцем, да отодвинула бы хозяйке назад, смущаясь и краснея.
Отворачиваюсь, иду за сигаретами и семечками (все простые радости там становятся понятными и необходимыми), а бабка мне вслед орет:
- Купи, чего нос воротишь?
Я, как вы прочитали выше, даже свинью не оскорбила бы таким предложением. А они нас – могли. Сами не жрали, а нам пытались всучить. И это еще было нормальным отношением.
Хуже было, когда переходило в агрессию.
К примеру, решили сбегать наши под вечер за пивом, в магазинчик. Двое парней, отнюдь не робкого десятка, и отнюдь не мелких. Зашли в подобие сельпо, а там еще и пара столиков для выпивающих. Столики заняты.
Ребята подошли к прилавку, выбрали, что надо, заплатили, и уже хотели уходить, как вдруг подплывает к ним местный мелкий шнырь:
- Вы у нас работу отобрали, и деньги, которые нам должны платить, дают вам.
Один из парней, к слову – талантливый программист, сейчас работает в Лондоне, говорит:
- Если ты скажешь мне, чем отличается Винда от Линукса, я тебе прямо сейчас отдам всю свою зарплату за этот месяц.
Аха - щаззз, с тем же успехом его можно было попросить построить орбитальную станцию в космосе. Мелкий ощерился, вытащил нож, остальные его дружки привстали, и поперли на ребят.
Наш, долго не думая, хряснул мелкого в нос башкой, схватил дружбана с покупками в охапку, и понесся скачками к машине. Еле успели завестись и сорваться с места, из магазинчика повалила толпа местных, и все с ножами.
Бежали вслед до машиной аж до базы. Но там остановились, благо она была огорожена бетонным забором и проволокой. На входе – охрана, и не из местных, а сплошь эмм.. то ли дагестанцы, то ли чеченцы, в общем – ребята с Кавказа, кажется.
Местные их боялись, как огня, щемились по углам, когда охранники ездили в поселок за покупками. А сами кавказцы местных люто ненавидели, за тупость, за лень, за неуважение к себе, и много еще за что.
Я знаю, чеченцев и дагестанцев не любят. Только эти ребята были, как говорят в кино – хорошие. Охрану базы вели так, что кошка не могла прошмыгнуть, были с нами всегда честны и корректны, девушек никогда не оскорбляли, обращались уважительно на «Вы», и, в общем, действительно были порядочные. Не ломились в Москву, не буйствовали, не ссорились с нами, а когда приезжали из отпуска, обязательно заходили просто поздороваться. Хотя, именно там, на базе, их было больше, чем нас (имеется ввиду - европейцев), раза в два.
Как-то наблюдала момент, когда на одного из охранников кинулась толпа местных, он отказывался пропустить пьяного на территорию. С абсолютно спокойным лицом парень раскидал пяток местных чупиздриков, после чего главного зачинщика связал и поднял за ногу на ворота. Ну, мы разрешили ему там повисеть минут пять, затем (жалко, но так надо было), попросили его опустить на землю и вызвать наряд милиции. Сдали местного в багаж, там его малехо потрясли за денежку.
И так всегда – кидались только толпой на одного, нож – обязательный атрибут. Если чувствовали отпор – удирали, как шакалы. Нередко слышали о случаях, когда резали в поездах, особенно плацкартных вагонах, неместных.
Я не говорю, что все были козлами. Я встречала там и потрясающе добрых, хороших и отзывчивых.
Вот случай. Сижу в кабинете, занимаюсь рутиной.
Стук в дверь. Хуяссе?! Местные не стучали, так как знали, что в кабинете женщины, их можно и не уважить такой мелочью, как стук. И периодически я проводила воспитательные работы, заставляла их заходить раз по пять в кабинет, пока не догадаются постучать. Бесились чурки страшно – как так, женщина над ними измывается? Но перечить боялись, матом умею обложить так, что они нервно курили в сторонке от зависти.
Возвращаюсь к тому, о чем рассказывала.
Открывается дверь и заходит такой амбал, что у меня башка закружилась, когда я взглянула вверх, в поисках его лица. И с ним заходит – такой же, ну, может сантиметров на пять ниже паренек.
Говорят, хотят к нам на работу устроиться, буровиками. Я, слегка испугавшись их габаритов (ну, чисто Шрек и Халк ко мне ввалились в кабинет), спрашиваю удостоверения буровиков какие-нибудь.
Протягивает пачку бумаг, при взгляде на которые у меня глаза собрались в кучу и челюсть шмякнулась с громовым раскатом на стол – Резюме!(плять, половина народа вокруг меня, услышав «резюме» подумала бы, что это новое матерное слово!) Удостоверение буровика высшего разряда! Бумаги об окончании курсов подземного бурения в американской компании! Бумага об окончании курсов подводного бурения во французской компании! Удостоверяющие бумаги об окончании курсов английского языка!
Спрашиваю второго паренька о документах, но я не была готова к такому сюрпризу – помимо такой же пачки, предъявляет бумаги о том, что проходил повышение квалификации в Техасе! Хуякс, вслед за челюстью на стол отвалился мозг.
И ребята рассказывают – работали с американской компанией, но там что-то у них не сложилось, и уволили две бригады. Блиааааааа, я аж подскочила! У нас была дикая нехватка квалифицированных буровиков.
Выспрашиваю, какая у них была зарплата на прежнем рабочем месте, с облегчением узнаю, что мы платим на 5-7% меньше, и предлагаю им позвать обе бригады к нам, на наших условиях.
Ребята чуть не кидаются меня обнимать, я чуть не рыдаю от радости, что нашла буровиков, и договариваемся, что они приезжают через неделю всей толпой.
В назначенный день приезжают сияющие, каждый со своей спецодеждой, и громадным кульком шоколада и фруктов – мне. Еще никогда я не заполняла документы о принятии на работу с такой радостью и удовлетворением. Я летала - такие замечательные люди!
А, когда они всей бригадой приехали на мой ДР с буровой, специально, чтобы поздравить меня, я расплакалась. Честно. И мне н##уя не было стыдно. И каждого из них я добросовестно поцеловала в небритую щеку.
С другой стороны, и среди нас были редкостные пи##расы, по-другому не скажешь, которые пользовались тем, что окружающий нас народ попросту малограмотен. К примеру, говнюк, рисовавший таблицы в Аксессе версии «Мезозойская эра», и который лишился надбавки из-за нас, периодически заходил и просил принять на работу «одного хорошего парня». Поначалу я не понимала, почему все эти хорошие парни не идут в ОК, а к нему, и даже спрашивала у охраны – какого хрена их направляют в другой корпус? Оказалось, что пришельцы четко знают, к кому идти. И шли они не с пустыми руками – по требованию говнюка, они несли в качестве взятки фамильное серебро. Будете смеяться, но у местных фамильное серебро – закачаешься. Тяжелые браслеты, серьги, кольца, причем такой работы – Дольче повесился бы, предварительно пристрелив Габбану, и все от зависти. И все эти драгоценности хранились в семьях более ста-двухсот лет.
Но жрать надо, пристроить сыночка-дочку в иностранную компанию хочется, на высокую и стабильную зарплату, тем более. Вот и шли к козлу, несли. е##ть, я как узнала, влетаю к нему в кабинет, чуть не хватаю за горло:
- Ты что, мудило стрёмное, творишь? Что ты себе позволяешь, козел вонючий? Ты ж их попросту грабишь! Нагло грабишь бедных людей! Их и так возьмут на работу, без твоей мнимой протекции.
Он, с такой противной ухмылочкой:
- А тебе не по##й? Все они тут дикари немытые. Все равно, они все это пропьют, а я жене подарки классные привезу. Хошь, тебе пару штук выделю?
Народ, простите. Я просто не удержалась и двинула козла, с размаху и прямо в жиром лоснящееся еблище. Как же приятно у него хрустнуло что-то в носу, хлынула кровь на давно не стиранный свитер. Артем, брынза ты подзалупная, привет тебе еще раз! Как вспомню, как я тебя уебала, так и дергает меня в оргазменных конвульсиях. Жаль, б#ять, не с ноги, места мало было в кабинете.
Охрана получила указания всех, без исключений, направлять напрямую в ОК. А если кто-то попросится на прием к Артему, направлять к нам, также.
Зато после этого на меня пошли дикие анонимки, но это уже следующий этап повествования.

*** Мы и мы

Сидеть месяцами на закрытой территории, видеть одни и те же рожи, с утра до вечера, во время приема пищи трижды в день, спишь с одной и той же рожей полгода в комнате, все это приводило к тому, что отношения между нами складывались непростые.
Живешь, как программе «Большой брат», круглосуточно рядом кто-то шныряет, подглядывает за каждым твоим шагом. Чуть громче перданешь и все, жди счастья – на второй день вся база обсуждает, как смачно ты обосралась, запачкав не только туалет, но и прилегающую километровую территорию.
Так и проходили дни – контролируешь каждое слово, чтобы невозможно было трактовать его двусмысленно. Ибо, кому-то что-то покажется не так, все, беда, ссоры и разборки. Обозленные до предела от постоянного пребывания за колючей проволокой, мы действительно ждали только искры, чтобы взорваться.
Расслабляться не получалось никак – водка спасала только от запоров, рядом, в нескольких километрах пролегал Чуйский тракт, но к нам он не заворачивал, вот и приходилось придумывать разные способы увеселения.
Одним из них стал Контр Страйк. Сетка на базе была большая, и, долгими тоскливыми вечерами, мы резались в КС похлеще сопливой школоты. Идешь, бывало, по коридору офиса после восьми вечера, а из-за дверей раздается:
- Да ты о##ел? Даже шагу не дал мне сделать!
- Хэдшот, е##ть его конем! Учись, пока я жив! – из-за другой двери.
- Харэ пи##еть, их еще парочка там где-то прячется.. Ай, б#я! Сука (для связки слов, не обращение), откуда ты вылезла?? И прямо в глаз! – из-за третьей двери.
- Откуда, откуда.. Оттуда, б#ять! – это писклявый голос одной из моих девочек цыпляток. Приобщили, так сказать, к высоким технологиям и интеллектуальному уровню ведения переговоров. Полюбилось ей со слонобоем бегать, да и словарный запас, как я вижу, тоже обогатился. А вначале краснела при каждом матерном слове. Эх, времени сколько утекло-то, повзрослела, заматерела девчушка. Что же говорить обо мне? Я и так была не пушистым котенком, а тут… так вообще сволочная часть моей натуры берет уровень за уровнем, и понимаю, что 80-ый далеко не предел.
Те, кто резался в КС, как-то очень быстро сплотились между собой. Мы проводили весело вечера, за водкой и игрой, ложились спать далеко за полночь (надо ж выяснить, чья команда круче, играли до счета, кто первый достигнет 50ти командных побед, а это дохера по времени). Старались убить мозг как можно более изощренным способом, чтобы доползти до койки и свалиться в сон сразу, без сновидений о доме, о зеленых лугах и лесах, о фруктах, о семьях.
Другая же часть против нас, КСников, ополчилась. Стучали генеральному директору, что мы тратим массу электричества (да, да, такие растраты шопиздец), используем кучу интернет трафика (ваапще охренеть, сетку почему-то привязали к интернету, да и интернет у нас там был безлимитный), мешаем охране выполнять свою работу, и так далее и тому прочий бред.
На меня катали анонимки, что я беру взятки за обустройство на работу, внимание – семечками и сигаретами, и передают через охрану! Это я просила ребят, когда они ездили в деревню, привезти сигарет и семечек, естественно – давала деньги на это.
Потом услышала о себе сплетни – я сплю с одним из директоров, поэтому меня не трогают и анонимки не хотят расследовать.
Кстати, другим способом развлечения был секс. И был он у всех поголовно. Правда, стоит отметить, большинство в этот момент были без пары. По сетке можно было посмотреть любую порнуху из имеющихся 300 с лишним гигабайтов, и порадоваться вместе с актерами за их удавшуюся половую жизнь, вручную. Но это вариант для лузеров.
Счастливчикам же перепадало кой-чо посущественнее – партнерша.
Представьте себе, на базе (километр на километр) полгода фактически закрыты около трехсот парней и около ста женщин. Неместных – около двухсот парней и тридцати женщин. Конкуренция между парнями – нереальная, проще пройти отборочный конкурс в МГИМО, чем трахнуть живую бабу.
Директора, само собой, недостатка в этом не ощущали. Пара из них привезли своих жен, даже кошек и собак. Начальники различных департаментов завели любовниц. А простые работники администрации (за редким исключением) наматывали на свои руки километры.. кхм.. членов.
Мои цыплятки продержались месяца три, пока не рухнули все мыслимые рубежи обороны. Забылись и отмазки типа – у меня парень дома, мы собираемся пожениться, и так далее. Как дорвались, так и пошел дым коромыслом.
Если ко мне в кабинет заходила соседка по комнате и задавала вопрос:
- А ты будешь сегодня в Контру гонять? – то я понимала, что часов до двенадцати мне в комнату лучше не идти. Иначе случится конфуз. Другие, может, и ломали голову, кто цыпку раскрутил, а мне было достаточно глянуть список играющих в КС, вернее – отсутствующих в игре, чтобы понять, кто сейчас ломает койку в нашей комнате.
И я дико завидовала их свободе. Да. Потому что у меня на безымянном пальце красовался символ брака и любви, но это не мешало мне просыпаться мокрой от пота, изнывающей от желания и тоски по голому мужскому телу. Любому, похрену, лишь бы у него между ног был в наличии нужный девайс, в рабочем состоянии.
Полгода без секса – это мучение. Уже на четвертый месяц вахты я поняла, что мне нужно ограничить общение с представителями противоположного пола, если они младше 50-ти лет. Иначе.. износ неизбежен. Особенно, это общение надо ограничить, если в радиусе ста метров имеется, ну, хотя бы капля водки. Правду говорят мужики – пьяная баба пизде не хозяйка. А я держалась, сцепив зубы, нагромождая для себя в уме редуты, дзоты, траншеи и тому подобное. Кутузов и Суворов, наверное, грохнулись бы в бледный обморок, увидев мою карту обороны, а Жуков аплодировал бы стоя.
Перестала пить, курить дурь, и углубилась в работу. Отчеты писала за неделю до положенного срока, в КС освоила все виды оружия, извращая свой мозг различными стратегиями и придумыванием уловок. По концовке перешла на нож, ибо с ним бегать было сложнее всего, зато башка была занята. Ну, относительно занята.
О сексе я думала не пятьсот раз в день а поменьше, уже всего раз триста. В какой-то момент поймала себя на том, что думаю, как бы приобрести резиновое изделие, помогающее одиноким женщинам скоротать одинокий вечер. Провезти через таможню – никак, там чемодан выворачивают наизнанку. Не нести же его подмышку! Заказать по интернету? Аха, так и вижу, как Бекболат (курьер охраны) несет мне его с проходной, и орет на весь офис:
- Тебе тут х## прислали! Ой, какая прикольная коробочка! И бантик на ней такой умильный!
От идеи пришлось отказаться, оставалось только считать дни. Работать, работать и еще раз работать. И считать. Дни и часы.
В общем, не буду я вас долго мучить догадками – продержалась я первый срок, сама не знаю как. И, по приезду домой, фактически изнасиловала мужа, даже не сняв лыжи ©.
А потом пришла вторая вахта, и мучения начались по новой. Тем более, что я (в буквальном смысле слова) потеряла голову от парня из ИТ отдела. Он трахал все, что движется, а что не двигалось – сам раскачивал. Вначале мы просто были друзьями, смеялись над одними те же приколами, постоянно гоняли в Контру в одной команде, пили чай, если не было что посущественнее выпить. А потом, незаметно для нас обоих, мы перестали замечать других, кроме самих себя. Я уже не ходила на ужин без него, он не выезжал в отпуск, если была моя вахта, продлевал свою.
И закончилось это однажды очень даже тривиально – сломанным столом в его кабинете и порванной одеждой, на нем и на мне. И моим разводом.
Многие меня осудят, я знаю. Замужняя женщина, блядство и все такое, наплевала на верность. А я.. что сказать? Мне не стыдно, жалею только, что не сделала этого раньше. Именно там я поняла, что я на самом-то деле обычный человек, и претендовать на святость мне незачем, нет смысла.
Блин, сложно все в этой жизни. Но советую всем – не отпускайте от себя любимых далеко и надолго. Не верьте в то, что любовь и верность выдержат все, потому что это не так. Я не видела ни одного из наших, кто сумел бы совершить этот подвиг – сохранить верность кому-то там дома. Почти все развелись со своей половиной, кто-то обрел свою половину среди нас, в нашем забытом Богом углу. И, я не говорю, что это хорошо или плохо. Просто так было. У всех.
Черт, надо выпить.

*** Местный колорит (непередаваемо!)

Есть вещи, которые врезались мне в мозг навечно, и видела я их только там. И то, что я никогда не забуду.
Первое, что всплывает в памяти – грязь. Господи, сколько же там грязи. И не той, которую мы месим сапогами в дождь, а вообще, комплексно.
Местные не мылись. Вернее, до поступления к нам на работу могли не мыться месяцами. Потом их заставляли проходить медпроверку раз в месяц, (ложная, канеш), но это был шикарный предлог дать пинка им жопу, и они залезали под горячую воду.
Вообще, поразительно – женщины, особенно в возрасте, носили какие-то ослепительно белые платки. Белизна была такая, что аж глаза резало. И при всем при этом н##уя не мылись.
То, что творится в их домах, могу только предположить, ибо сама туда не заходила. Зато я видела эти дома снаружи. В деревне было несколько общаг двухэтажного типа, остались в наследство от разоренного нефтеперерабатывающего завода. Так вот – представьте себе, что воду и канализацию им отрубили еще лет эдак двадцать назад. То бишь, воду они носили себе ведрами и бидонами, а срали и ссали – ну, где хотели.
В общагах это делали в простые ведра, затем выносили и выбрасывали куда попадется. Зимой эти ведра сливали на крышу. Не вру, действительно на крышу. Там было нассано и насрано на полметра вверх. А теперь представьте себе, когда снег таял, что творилось в этих домах.
Вот почему я никогда не ходила в гости к местным, хотя звали.
Те, кто жил в частных домах, поступали проще – рыли за домом простую яму и справляли в нее нужду, держась за воткнутую в землю палку.
Я всегда поражалась, как их вся эта грязь не сожрала, не породила какие-то новые виды инфекций и болезней.
Кстати, про грязь и болезни. Как-то у нас в медпункте делали прививки против чумы, и процедура была обязательна для всех местных. Я отказалась, некоторые наши сделали.
В общем, это даже не укол – тебе заспиртованной ваткой протирают плечо, царапают такой хуйнюшечкой решетку на этом месте, а затем кисточкой наносят туда несколько капель раствора.
Врач даже бросил пить, от шока. Заходят к нему толпами местные, чернявые и смуглые. Он протирает им плечо ваткой, а оттуда – е##ть, полезла белая кожа! То есть, они даже не загорают, кожа сплошь белая, потому что солнце не может пробиться через слой грязи!
Еще я видела как-то шамана, хотя до того момента думала, что они есть только в туристических видеороликах про Дальний Восток и Заполярье.
Прикольный такой дедок ростом с табуретку, в очень экзотическом наряде из шкур, хвостов, и обвешанный всякими бусами, черепушками мелких птиц и зверушек. Как и полагается – с бубном. Приехал в деревню перед Новым Годом и проводил какую-то церемонию, танцевал, прыгал, стучал в бубен и что-то подпевал. Я н##уя не поняла, ни слова, но за талант подорвалась похлопать ему в ладоши. Меня остановили, сказали – обидится дед.
Свадьбы. Не была ни на одной, зато каждая из них отмечалась у нас.
Дома, как водится, жених и невеста в день свадьбы садятся в машину и едут на Мемориалы, возложить цветы (я даже дома этого не делала, считала хуйнутым наследием непонятно от кого, высшей степенью лицемерия, потому что на мемориал надо ходить 9 мая, а не ради галочки забежать перед ЗАГСом). Так вот, у них в поселке не было даже завалящей мемориальной доски, поэтому они приезжали таким огроменным свадебным кортежем, из машин и верблюдов, и возлагали цветы на землю перед проходной, у ворот.
Сначала мы были в шоке, а потом привыкли. Да и охранники приносили эти цветы нам в кабинет, хоть какая-то радость.
Вот, кстати и про верблюдов, вспомнилось.
Я-то росла у бабушки в деревне, до школы, и привыкла к пасторальным картинам в духе «каждое утро коров ведут в деревенское стадо». Тут коров было очень мало, но это были поистине героические Божии твари. Травы – никакой, поэтому им приходилось питаться мусором, колючками, картоном, бумагой и мешковиной. Местные приезжали к нашей свалке вечерами и рылись в поисках нужных ингредиентов питания для коров.
А стадо было сплошь из верблюдов. Каждое утро, часов в восемь утра, это стадо проходило мимо базы. Верблюды орали от счастья, что рядом с поселком есть мы, компания, которая дает заработать их хозяевам, и благодаря нам этих животин еще не сожрали. Орут верблюды жутко громко, воняют, и до невероятности упрямы. Мне даже удалось покататься на одном из них, все ради экспириенса.
Особый кайф наступал в конце мая – начале июня. Начинался брачный период у всех тварей, населяющих пустыню. То есть, ядовитые пауки и змеи носились как ошалелые по прилегающей к базе территории (у нас она протравливалась, но некоторым удавалось проскользнуть), в поисках предмета «поебстись и продолжить свой род». Помню, иду как-то утром на работу, а перед дверью в корпус собралась толпа наших. Подхожу в непонятке, и вижу – прямо на двери висит паучий мешочек с яйцами и рядом мамаша из общеизвестной семьи каракуртов. Ждали минут двадцать, пока подошли из хозяйственной службы и затравили ее чем-то, насмерть, канеш.
А однажды заходит к нам генеральный директор, говорит что-то, и вдруг останавливается на полуслове. Глаза вспучиваются, моментально покрывается испариной и вскакивает мне на стол одним прыжком! б#ять, прямо на свеженапечатанные приказы с подписью!
Из-под стола деловито выползает тарантул, и прямиком несется к батарее. Долго не думая, другая девочка хватает папку с документами и пиздячит тарантула по башке, со всей пролетарской ненавистью и прытью. Результат - насмерть, до трафаретного состояния и вида. Папку потом сама отмывала, сквозь слезы. А директор, спустившись со стола, тоже деловито поправил одежду и смылся к себе, на третий этаж.
В августе было другое счастье – нашествие саранчи. Миллионы мелких тварюшек покрывают своими тушками все, что можно покрыть. Они еще размером с ноготь большого пальца. А, когда снимутся с этой запасной парковки, через недельку, то будут уже размером почти с мою ладонь. Ночью скачут под фонарями, как мячики от пинг-понга, чтобы пройти куда-то, надо накрыться курткой или кофтой, иначе занесешь в кабинет штук десять таких спиногрызов на себе. Днем лежат на солнце и балдеют. Ума не приложу, что они жрали. Там и жрать нечего было, но росли, блядины такие, как на дрожжах.
Рыба и икра, это было счастье. Свежая осетрина и красная икра домашнего засола, я была готова продать пол-америки за это, и уплетала все эти вкусности за обе щеки.
Ночью – самое потрясающее звездное небо из всех, что я видела. Дома, глядя на небо даже в безлунную ночь, я думала, что звезд – сотни. Там я поняла, звезд – сотни тысяч. Это непередаваемо, а звездопады просто сказочные.
Весной все это мертвое царство в одночасье превращается в изумительную фэнтезийную сказку, потому, что вся пустыня покрывается миллиардами цветущих диких тюльпанов. Они разных цветов, размеров, и пахнут нереально. Падаешь на спину среди них и не веришь, что такое бывает – ты окружен сотнями километров цветущих тюльпанов.
В- общем, прелестей нам хватало, за полтора года нахавалась их по самое не могу, с чем и поделилась с вами.
Я долго ненавидела этот край, убеждая себя в том, что я просто вынуждена там находиться. А потом поняла – я полюбила ту суровую землю, с ее долгими холодными зимами, пронизывающими ветрами, с ненормальной жарой летом и потрескивающим на зубах песком. Иногда он мне снится, и я понимаю, что, в глубине души я соскучилась по ней, по тем временам.
Хотя, тогда казалось, что оттуда надо бежать, сломя голову, и никогда больше не возвращаться.

На этом – все.
Если что-то еще вспомню, обязательно напишу.

© МВЯ

Кажется, секса не будет (1 фото) Истории 301. Рабочий и колхозница Истории 82. Я — тот, кого нет Истории 66. Как с похмелья изменить чью - то жизнь... Экспресс-курс русского языка по самым раздражающим ошибкам (текст) Гениальный вор Артур Бэрри Кольцо царя Соломона / Три варианта легенды (4 фото) Традиция: бросать на лёд осьминогов Любимые фразы Бендера

Просмотров: 2 039 | Категория: Писанина / Истории