Темная cторона cтарушек

Вступление

Вы видели московских старушек? Они одинаковы на вид, словно работает в стране секретный завод, выпускающий их с конвейера. Боевая старушка ростом
невысока, широка в плечах и имеет смещенный вперед центр тяжести. Она подтянута и деловита. Обладает высокой скоростью и маневренностью. В быту
носит ниспадающие одеяния немарких тонов, на людях предпочитает одежду практическую, добротную, исполненную на совесть. В ее глазах пылает
неукротимый огонь. Она закалилась в боях и пережила множество эпох. И вас тоже переживет. Никогда не пробуйте остановить целеустремленную
старушку! Даже не пытайтесь!

Часть 1. Про внука Петеньку

Петенька страдал от них, сколько себя помнил. В раннем детстве родители, стесненные квартирным вопросом, отдали Петеньку на попечение бабушки,
Сталины Агаповны, которая обреталась в двухкомнатной квартире с видом на тихий скверик, детскую площадку и гряду мусорных баков. Долгая война за
обладание двориком между жильцами и ЖЭКом окончилась полным поражением последнего, в результате чего над аркой повесили кирпич, а чтобы
малограмотные водители не доставали, установили шлагбаум. И дом, включая окрестное пространство, превратился в Заповедник.

Основное население Заповедника составляли старушки. Они узурпировали власть и захватили не только двор, но и прилегающие территории. Изредка в
жилищном потоке попадались затравленные старички, трогательно одинокие, как ирисы на болоте. Молодежь сторонилась Заповедника, а те немногие ее
представители, кого угораздило в доме проживать, старались лишний раз не высовываться и о себе не напоминать.
Заповедник ломал самых беспокойных обитателей. Стоило нарушителю спокойствия пройти сквозь подъездные чистилища, как он сразу терял спесь и
становился ручным и обходительным. Но находились и те, кто не успокаивался и продолжал неправомерные действия. Тогда старушки мстительно поджимали
губки и вводили в бой тяжелую артиллерию.
Враг подвергался ковровой бомбардировке гербовыми бумажками из ЖЭКа. В осажденной квартире еще не успели стихнуть взрывы негодования, как
управляемой ракетой приходил участковый - ответом на серию жалоб со стороны соседей. И напоследок, оглушенный валидолом индивид попадал под струю
напалма сплетен одна другой невероятнее. Дольше третьего этапа не держался никто.
Так как список противоправных действий был велик, старушечьи войска без работы не сидели. В свободное от чисток время они собирали информацию:
дежурили на скамеечках возле подъездов, подсматривали в замочные скважины, прослушивали розетки посредством стаканов и знали все. Что Тонечка из
восьмой квартиры понесла от слесаря из соседнего дома, а Колюня из десятой, студент недоделанный, по ночам с девками да гитарами шляется, а сессия
у него провалена и, как пить дать, пойдет в армию, тунеядец! Что молодежь совсем от рук отбилась, что поясницу ломит к холодам, а ноги - к
исчезновению из продажи сахара. И многое, многое другое ...
Вот в эту самую идиллию и угораздило попасть шестилетнего Петеньку, мальчика ласкового и не по годам развитого. В неполные три Петенька радовал
бабушкиных подружек тем, что вставая на стульчик произносил речитативом 'Уважаемая редакция, спешу довести до вашего сведения ...' Петина бабушка
обожала писать в газеты и на телевидение, сопровождая творческий процесс чтением вслух. Как правило, после одного-двух абзацев Сталина Агаповна
уставала и начинала бормотать что-то совершенно бессвязное. Потому и Петенька заканчивал свое выступление на полуслове. Старушки умилялись,
гладили его по головке, и уверяли Сталину Агаповну, что ее трехлетний внук ничуть не уступает в сообразительности Катеньке из второго подъезда,
хотя ей пять. Сравнение с Катей Пете не льстило. Он терпеть не мог эту раскормленную девчонку с вечно липкими руками. Катя постоянно отиралась
около парадных, собирая подаяния, и слыла девочкой общительной.
-- А скажи-ка, Катенька, а что это у вас сегодня ночью так шумно было?
-- Это мама папу ругала.
-- Да что ты? У тебя такой замечательный папа! За что же его ругать?
-- Он на работе до утра задержался.
-- Ишь ты сколько работы у твоего папы! Держи конфетку!
Катя радостно хватала конфету и, едва ободрав прилипший фантик, запихивала ее за щеку. При этом она с тревогой поглядывала на Петю, видя в нем
конкурента.
Старушки в самом деле потянулись к мальчику, словно пропитые работяги к винному магазину, и все время норовили покормить ребенка то блокадным
сухариком, то поседевшей шоколадкой, то еще каким пищевым раритетом. Однажды Петя разломил соевый батончик, а оттуда выпорхнули бабочки. Ну, может
это были не бабочки, а обычная моль (врать не будем, не видели), но с тех пор в мальчике проснулся естествоиспытатель. Он обнаружил, к примеру,
что в овсяном печенье живут крохотные коричневые жучки, а в начинке шоколадных конфет цветет зеленоватая плесень. А вот в карамели не жил никто.
Она со временем лишь доходила до состояния полной окаменелости. Вазочки с этим лакомством были хаотично расставлены по квартире и напоминали Пете
капканы на крупную дичь. Не верьте сказкам о том, что дети любят спрессованную карамель. Эти байки выдуманы апологетами старушек. Единственная
разновидность стратегических запасов, к которой Петенька питал слабость, было вишневое варенье, хранившееся, в отличие от карамели, в трудно
доступных местах. Но поскольку Петя был мальчиком сообразительным, он быстро догадался смазывать дверцы серванта ушными каплями на камфорном
масле. А вскоре прекрасно ориентировался в четырехзначных числах, потому что дотошная Сталина Агаповна всегда указывала на банках год
изготовления. И хотя Петя старался вскрывать только молодые банки, эпопея с вареньем все равно закончилась грустно.
Никакой минер не ошибается дважды и, однажды, Петя нарвался на банку без этикетки. Крышка проржавела и ссыпалась внутрь, а на самом дне,
припорошенный пылью, покоился засахарившийся мышиный трупик. Петя отчетливо представил себе, как мышонок пробирается впотьмах среди суповых
пакетиков и спичечных коробков. И только он взбирается на заветную банку, как сзади подкрадывается бабушка. Перепуганный мышонок срывается и
падает, падает, падает ... И проламывает белую корку уже тогда старого варенья.
Петенька задумчиво потряс гробницу, прислушиваясь к стуку косточек. Потом вздохнул и поставил ее подальше в сервант.
С тех пор Петю стали посещать мысли о смерти. Она мерещилась ему везде. В высохших мухах на полках буфета, в бабушкиной съемной челюсти,
оскалившейся из стакана, в цветке у изголовья кровати. Цветок умер еще до рождения мальчика, и был когда-то или фикусом, или кактусом, по останкам
- двум сухеньким веточкам - понять было невозможно. Нынче он покоился среди прочей рухляди, навеки вцепившись корнями в древний камешек земли,
больше похожий на почвенный анализ соляных пустынь. А потом Петю стали мучить кошмары. То дворовый кот с лицом Кати подъел из вазочек все сладкое,
и у него началось то самое несварение, которым постоянно пугали у подъездов старушки. То виделась соседка, поварешкой указующая путь колоннам
тараканов. Тараканы начинали шествие из кухонного крана, маршировали через стол и прыгали в шипящее на сковороде масло. Петя вскидывался в
холодном поту и обалдевшими глазами напряженно всматривался в паутину трещин на потолке.
Бабушка по ночам тоже изучала потолок, но мысли при этом ее посещали другие.
-- Фефю-ю-ю-юня, а не зафеять фи нам фефонт? - спрашивала Сталина Агаповна, увидев, что мальчик не спит. Потом спохватывалась, выуживала зубки из
стакана и поясняла уже внятно:
-- Ремонт!
Петенька обреченно вздыхал.
Идея ремонта, словно майский клещ, нападала на бабушку неожиданно, и проследить, как она вызревала, не было никакой возможности. Сталина Агаповна
была энергичной старушкой и никогда на откладывала дело в долгий ящик. Не дожидаясь утра, она разводила в ванной мел, и первые лучи восходящего
солнца падали на заляпанные побелкой дверцы шкафа, скомканные газеты и припудренные известью бабушкины волосы.
Затем ремонт вступал в стадию покраски балкона и плинтусов, чтобы через месяц закончиться переклейкой обоев и циклевкой пола. К счастью, Сталина
Агаповна не умела класть кафель и паркет.
Ремонт оседал в памяти Петеньки обрывками раскисшей бумаги, убегающими из-под ног рулонами обоев веселых расцветок и кусками штукатурки в манной
каше. От запахов олифы и растворителя у Петеньки начинались галлюцинации. Ему казалось, что стены расходятся в стороны, потолок вздувается, как
гигантский воздушный шар, и хотелось плакать от того, что теперь эту комнату придется красить вечно. И словно ему в утешение, вокруг заляпанной
лампочки, взлетавшей вдруг на недосягаемую высоту, кружили белые ангелы. От их кружения у Петеньки начинало плыть перед глазами, и накатывал
спасительный обморок.
От несвежих продуктов ангелы не летали, а входили в двери, наполняя комнату запахами лекарств. Этих ангелов Петя знал в лицо, потому как травился
часто. И холодцом, и домашними грибками, и раздутыми до состояния мячей консервами, и фамильным мясным пирожком, пролетающим организм насквозь,
словно пуля. А однажды, бабушка подозрительно радостно завертела перед носом внука шоколадной заячьей фигуркой:
-- А во-о-от на-ам се-еренький за-айчик!
Петенька с ужасом смотрел на порожденную воспаленной фантазией работников фабрики имени Бабаева улыбку на заячьей морде. Он хоть и боялся брать
шоколадку, но рассудил, что лучше уничтожить зло сразу и развернул шуршащую обертку. Под фольгой зайка оказался совершенно белым и скалился
презрительно. Петя напал первым. Он отгрыз зайцу наросты на голове, и уж было взялся за глазки, как почувствовал себя плохо. На этот раз скрутило
Петеньку не по-детски. На ослабевших ногах он добрался до дивана, покорно лег и отвернулся к стене.
Неотложка приехала быстро.
-- Ага, старый знакомый! - обрадовался доктор. - И что на этот раз?
-- Кушает плохо, - пожаловалась Сталина Агаповна. - Животиком мается.
-- Что вы говорите? - картинно удивился врач, вставляя в уши фонетоскоп. - А мне сдается, что кушает как раз неплохо. Только не то, что надо. И
что на этот раз?
-- Так, шоколадка, - и бабушка подчеркнуто небрежно показала на стол, где в позе покорившего Москву Наполеона застыл зайка.
Врач по-своему оценил гримасу шоколадного победителя:
-- У, бабуля, ну и живучий у тебя внучок! Но на этот раз придется госпитализировать.
Петя провел в детском отделении больше месяца. Хотя все признаки отравления должны были пройти за пару дней, врач заранее попросил подержать
мальчика подольше из гуманных соображений. Назначенные процедуры тоже оказались не сахар. Подготовительная стадия была еще ничего и больше
напоминала гимнастику йогов. Сперва очищение желудка методом 'ваман-дхаути', емко описанным медсестрой в двух словах: 'шоб проблевался'! Далее -
'кунджаля', промывание водой, объясненное этой же медсестрой как 'долив после отстоя'. На этом йога закончилась, и начались пытки.
На следующее утро Петю подняли в семь часов и увели в отдельный кабинет. Усевшись на краешек табуретки, Петя затравленно огляделся. Он впервые
попал в совершенно белую комнату. Белым было все: медицинский халат, занавески на окнах, стены и шкафы со стеклянными дверцами. В памяти всплыли
слова детской страшилки: 'В белой-белой комнате стоит белый-белый стол, на этом белом-белом столе...' Но вместо гроба, на столе стоял
никелированный бокс. В его зеркальной поверхности отражался и сам Петенька, белый после вчерашних процедур, как наволочка. Петя взвизгнул и
кинулся к двери, но врачиха отработанным движением ухватила его за шиворот.
-- Куда собрался? А зондирование кто проходить будет?
Как оказалось, зондирование не имело ничего общего с зонтами, но проходить его пришлось долго. За эти десять часов Петя многое понял. Например,
что чувствовали нанизанные на веревку утки барона Мюнхгаузена. Только вместо веревки с салом женщина в белом поймала Петю на резиновый шланг со
стальным наконечником. А поймав, стала откачивать большим шприцем желудочный сок и сливать его в банки. Еще Петя понял, что внутри него очень
много жидкости. И откуда она только берется, непонятно. Всякий раз, когда докторша наполняла очередную баночку, Петя надеялся, что это последняя,
но врачиха все цедила и цедила, и с каждым движением поршня вверх Петя был готов проститься с жизнью. А еще он понял, что человека, пусть даже
маленького, уморить не так-то просто. Еще выяснилось, что мучители тоже плачут. Врачиха как-то вышла поболтать с усатым доктором, а вернувшись,
принялась тянуть за шприц с особенным остервенением. Нос у нее распух, и по щекам катились слезы. Петя решил, что она от жалости к нему плачет, и
пытался было повыть в унисон, но тотчас получил по голове.
Наконец, полностью откаченный Петя был выставлен в коридор. Пошатываясь, он побрел прочь от белой комнаты и инстинктивно нашел среди дверей и
коридоров кухню, а там - позабытый на плите чан с остывшей манной кашей. Петя глотал кашу, как удав, не чувствуя вкуса, и в какой-то момент понял
этимологию бабушкиного выражение манна небесная.
Потом были гастро-, фибро-, колоноско- и прочие скопии и новые вылазки на кухню. Бесконечные сдачи анализов, общеукрепляющие уколы и трехлитровые
клизмы. От нервных перегрузок у Пети началась бессоница. Ночи напролет он крутился в кровати и, чтобы как-то скоротать время, отправлялся гулять
по коридорам.
Медсестра, дремавшая за столом при свете дежурной лампочки, всякий раз вскидывалась и испуганно спрашивала:
-- Стой! Куда пошел?
-- В туалет, - говорил пароль Петя.
-- Живот болит?
Петя уже знал, что на этот вопрос ни в коем случае нельзя отвечать утвердительно и мотал головой.
-- Нет, писать хочу.
-- А, ну иди, иди.
Медсестра роняла голову на сложенные руки и тотчас засыпала, а Петя бродил по сонным палатам, всматривался в изможденные детские лица и чувствовал
себя Одиссеем в царстве мертвых.
А однажды его окликнула девочка.
-- Все ходишь? И вчера ходил, и позавчера ходил. Не боишься?
Петя подошел к ней и присел на краешек кровати.
-- Нет. Я говорю, что в туалет иду.
-- Я тоже так говорила, пока мне почки лечить не начали. Знаешь, лучше с этим не шутить. Теперь барашков считаю.
-- Это как? - удивился Петя.
-- Очень просто. Чтобы заснуть, - девочка прикрыла глаза и начала считать. - Раз барашек, два барашек, три барашек...
Пете стало жутко. Он тихонько встал и пошел к выходу. И даже в своей кровати ему все мерещился тихий шепот:
-- Семь барашек, восемь барашек.
Засыпая, Петя увидал не барашков, а бабушек. Кругленькие, плотненькие, они курсировали по коммунальному коридору, напоминая кораблики в
игре-автомате 'Морской бой'.
- Раз старушка, два старушка, - пытался считать Петя.
Старушки все прибывали и Петя сбился со счета. Они заглядывали в углы, топтались на кухне, непрерывно что-то бормотали и пытались угостить лежалым
печеньем. Потом к старушкам присоединились радостные шоколадные зайцы. Они водили хороводы, скрывались в общих туалетах и выбегали оттуда еще
более веселыми, а старушки нападали из-за углов и отгрызали им лапы и хвостики.
Проснувшись, Петя понял, что мир нуждается в спасении.


Часть 2. Война в Заповеднике

'Если враг не съезжает,
его уничтожают'
Петенька

Петя не знал, откуда берутся старушки. Для мальчика они были сродни аквариумным рыбкам. Он только отметил, что противник силен, коварен и обладает
численным преимуществом, потому для плодотворной интервенции необходим помощник.
Потенциальной компаньонкой могла стать соседская девочка Катя. Петенька спрятался за деревом и критически ее разглядывал. Катенька, в ярком
платьице и с идиотским бантом на голове, слонялась по двору, пускала конфетные пузыри и улыбалась. Необходимо было действовать осторожно, чтобы не
спугнуть дичь, известную своими внезапными ариями. На ее плач, как на пожарную сирену, моментально слетались охочие до разборок старушки.
-- Вкусная конфетка? - приторным голоском начал Петя, подбираясь к жертве.
Катя по-прежнему ревновала к Пете любую дворовую бабку и показное дружелюбие не оценила. Она скользнула взглядом по подъездам, но на скамейках,
как назло, никого не оказалось. Полчаса назад всех обитательниц Заповедника сдуло в гастроном, где обещали выбросить парное вымя, так что плацдарм
был свободен.
Катенька уразумела, что полагаться ей следует лишь на собственные силы и преобразилась. Она сунула конфету за щеку и встала в боевую стойку,
словно воинственная крестьянка с линялой репродукции 'Приходят в дом татары' из бабушкиной комнаты. Петенька отшатнулся, а Катя, улучив момент,
брызнула в подъезд.
-- Вот ведь дура! Придется действовать в одиночку.
Петя задумался. Стрелять из рогатки по ногам прохожих, раскачивать телевизионные антенны или кидать на асфальт яйца с крыши - все это детские
шалости, за которые можно только по шее схлопотать. Чтобы подорвать Заповедник, нужно было действовать масштабнее.
Первым учебным пособием по домашнему терроризму стали заезженные детские пластинки. Петенька запоминал сказки дословно, уделяя особенное внимание
тем, где фигурировали бабушки и старушки.
-- Волк не подходит, - рассуждал Петя, в который уже раз прослушивая кровожадное творение Шарля Перро. - Достать его сложно. И потом, ну одну
бабушку съест, ну двух, а потом случится несварение и волка не станет.
-- Куда ты идешь, Красная Шапочка? - хрипло басил серый волк с такой злобой, что только умственно отсталый ребенок мог вступить с ним в диалог.
-- Иду к бабушке и несу ей пирожок и горшочек маслица.
-- А далеко ли живет твоя бабушка? - продолжал волк свою непрофессиональную шпионскую деятельность, но Петенька дальше уже не слушал. Его осенило.
-- Пирожки... Тесто... Дрожжи! Итак, операция 'Красная Шапочка'!
Петя набросал на салфетке план и в бабушкином буфете, обозначенном на плане как 'склад боеприпасов', разжился парой килограммовых пачек дрожжей.
Каждую аккуратно разрезал на три части, распихал куски по карманам и отправился на вылазку. Начал с первого подъезда.
-- Ба-а-а Агропи-и-и ... - ломился он в квартиру на последнем этаже.
-- Чего тебе? - Агроппина Кузьминична открыла дверь на длину цепочки и через узкую, как амбразура, щель подозрительно оглядела Петю с ног до головы.
Диверсант для убедительности запрыгал на одной ножке и заскулил:
-- Мооожно ... в тууууаааалет...
-- А бабушка где?
-- В магазин уууушлааааа, - завыл Петя. - Ой, пустите-ииии, а то я сейчас описаюсь на ваш коврик...
Агроппина Кузьминична коврик стирать явно не хотела. Дверь прикрылась, звякнула цепочка и крепость пала.
-- Только быстро!
В туалете Петя перестал трястись, достал трехсотграммовый брусок и хладнокровно спустил в унитаз.
-- И хорошо смой за собой! - неслось из-за двери.
Петя ухмыльнулся и повторно дернул за веревочку. Потом под бдительным присмотром старушки вымыл руки, и ловко избежал ритуального подношения:
-- Мне бабушка перед обедом сладкое есть не велит.
Спектакль повторился на четвертом этаже, а затем на третьем. Как выяснилось, не только Агроппина Кузьминична коврики стирать не любила. Довольный
Петя сбегал домой, пополнил запасы дрожжей и до обеда успел обойти еще один подъезд.
На следующий день он инспектировал подвал. Со стыков труб капала дурно пахнущая вода, внутри чавкало и сопело, словно там застряло огромное
животное и распирает коммуникации изнутри. Петя обмотал бельевыми веревками самые хлипкие колена, соединил их с дверной ручкой, и выбрался наружу
через подвальное оконце. -- Если долго по тропинке, если долго по дорожке топать ехать и бежать, - напевал Петя, раскачиваясь на качелях,
помеченных на плане 'наблюдательный пункт ?1', и внимательно смотрел, как в сторону подвала уверенной поступью двигалась с ведром в руках самая
энергичная обитательница Заповедника баба Зина. Она ухватила ручку поудобнее и дернула со всей своей немалой силой. В глубине зарокотало, и через
секунду волна нечистот хлынула в проем, накрыла цель и вынесла старушку на дорогу.
-- А-а-а-а! - захлебнулась криком баба Зина.
-- А-а, - подхватил Петенька и, качнув качели, закончил куплет. - В Африке реки вот тако-о-ой ширины!
Растревоженные старушки повскакивали со скамеечек, бросились на подмогу и бестолково столпились вокруг пострадавшей.
-- А-а! Крокодилы-бегемоты! А-а! Обезьяны-кашалоты! - радостно орал с качелей Петенька. Все шло строго по плану. Разве что вражеская единица
'Зеленый попугай', то есть участковый Михеев, так и не появился. Ну, что ж. И в идеальных планах бывают небольшие проколы.
Петя соскочил с качелей и, понизив голос до трагического шепота, подвел итог:
-- Не ходите, дети, в Африку гулять!
За успешное проведение операции 'Красная Шапочка', он, стоя перед зеркалом, наградил себя орденом 'Кусалой баранки'. А Заповедник на четыре дня
оказался лишен 'удобств'.


* * *

Петенька валялся на кровати и мучался творческим бессилием. Единичная старушка - это не решение. Малейшая ошибка, и он будет наказан и взят под
контроль, а доверием неприятеля надобно дорожить. Требовалась другая тактика. Тем более, что противник, поверив в присутствие осязаемого врага,
грозил сплотиться единым фронтом, и тогда с ним ни за что не справиться. И Петя придумал: нужно поссорить старушек между собой! Решение показалось
таким очевидным, что мальчик засмеялся. Засмеялся он громко, и на звук откликнулась бабушка. Она материализовалась в дверном проеме и
поинтересовалась, что внучек желает откушать на обед: жареную рыбку, вареную свеколку или супец с овсяными клецками. Петенька вздохнул и выбрал
второй вариант, лихорадочно обдумывая, как бы во время трапезы незаметно отлучиться в туалет.
Во-первых, он видел, на чем готовится супец. А во-вторых, еще остались свежи воспоминания о позавчерашних карасиках. Бабушка забыла их
выпотрошить, да так и сунула в духовку. Петенька покорно взял вилку, снял пробу, а потом забился в угол и кушать отказался. Старушка спохватилась,
отведала сама и признала, что это есть не стоит. Рыбу предложили Свапу, но кот лишь понюхал подношение, презрительно посмотрел на бабушку и
удалился. Петя тогда подумал, что будь Свап менее сдержанным, непременно покрутил бы лапой у виска.
-- Кстати, об этом милом соседском котике ... - Петенька сел на кровати.
Идею покрасить Свапа в непривычный глазу цвет мальчик отмел как вздорную. Сразу будет видно, что над котом сотворили акт вандализма и, рано или
поздно, подозрение падет на Петю. Нужно было что-то естественное.
Чтобы подманить Свапа, Петя накапал в кошачью питьевую миску бабушкиных снотворных капель, а когда Свап задрых, выстриг у него на бедре клок
шерсти, подравнял края образовавшейся проплешины и ретировался. К вечеру переполошился весь этаж и хозяйку послали к ветеринару. Врач сказал, что
у киски это нервное и пройдет само, но так как старушка требовала, выписал котику успокоительные порошки. Мнительные соседки не поверили ни в
невроз ни в порошки, и на площадке третьего этажа все насмерть переругались.
Так Петя ступил с широкого тракта мелкого вредительства на малоприметную тропу массового террора.

Белый Террор

Чтобы не потерять квалификацию, старушки проводили учения. Встречаясь по утру, они обменивались холостыми выстрелами. Спрятавшись в кустах, можно
было услышать такой диалог:
-- Опять ваш песик, Ангина Паллна, под нашими окошками нагадил!
Нарваться на подобную шальную пулю мог разве что новобранец, но никак не Ангелина Павловна, и она, владелица болонки-пустолайки парировала с
легкостью:
-- Да вы на себя посмотрите!
После чего стороны расходились по фарватеру, довольные друг другом. Пете оставалось лишь спустить плавучие мины. Он устроил внеплановую ревизию
бабушкиных закромов, выискивая нечто особо пахучее, разящее наповал. Такое, чтобы выкосило подъезд и прилегающие скамейки, уничтожило цветы на
грядках, а если повезет, то и листья на деревцах. И Петя нашел. Запах он почувствовал издалека, а вскоре обнаружил и сам источник - литровую банку
с чем-то белым. И Петенька сдуру открыл... Он нарвался на то, что в сыродельной промышленности называется 'постановом зерна' и имеет запах 'кошка
сдохла, разложилась и снова сдохла'. Смердело так, что наворачивались слезы. Этот пищевой ядохимикат мог бы украсить страницы книги 'Современные
пыточные эксклюзивы', существуй такая в природе. Когда дыхание восстановилось, Петя поинтересовался у бабушки, кого она замучила в чулане.
-- А это, Петенька, я сырок выстаиваю, - с гордостью поведала старушка. - 'Русский Камамбер'. На пасху рецепт по радио читали.
Мальчик закатил глаза.
-- Сыр из продажи пропал, - продолжала она, - того и гляди, на жмых перейдем. Ты же любишь сырок?
Петя содрогнулся, что было воспринято как кивок.
-- Вот я и люблю. И соседка наша. Для основы берем жирненькое молочко. Сливочки, какие соседский котик пить не стал.
-- Ба, а почему это ТАК воняет?
-- Это, Петенька, - старушка извлекла рецепт и близоруко сощурилась, - 'аромат свежих сочных трав'.
-- Сточных?
Но бабушка не расслышала, продолжая изучать бумажку:
-- '... впитывает в себя неповторимый запах высокогорных пастбищ'.
Петя вообразил, что творится на этих самых пастбищах и содрогнулся повторно.
-- ... хороший сырок до года созревает.
Петенька представил, как ЭТО будет еще год умирать в одной с ним квартире и твердо решил сделать сырный дух достоянием общественности. Объектом
была выбрана дневная ставка противника. Когда стемнело, мальчик заткнул ноздри смоченными в одеколоне ватками, прокрался на улицу и тщательно
вымазал низ скамейки ядовитым составом.
На Заповедник опустился смрад.

* * *

Для домашних животных настали безрадостные времена. Одинокие старушки ополчились на соратников-владельцев и сопровождали всякий выгул прожекторами
испепеляющих взглядов. Собачки боялись делать свои дела и жались к ногам хозяев.
Запах не прошел, и сбитые с толку войска атаковали дворника Геру. Гера был мужчина честный, хотя и грубоватый, не стесненный особыми этическими
комплексами. Любил выпить в компании с людьми столь же открытыми, а если с кем и воевал, то лишь с женой. Он с ненавистью посмотрел на старух, но
внял требованиям и выскоблил пространство перед первым подъездом, с особой радостью уничтожив клумбы под окнами.
Не помогло.
Тогда решили, что это умерла соседка из второй квартиры, тем более, что ее давно уже никто не видел. Факт неосведомленности объяснялся просто.
Популярностью пропавшая старушка не пользовалась, слыла затворницей и, одна из немногих, пренебрегала сидением у подъездов. При этом ее боялись,
поговаривая, что усопшая в прошлом сотрудничала с 'органами'.
Долго стучались, но ответа не получили. Тогда вызвали участкового, потребовав взломать дверь. Инспектор зажимал нос и тихо матерился. Потом велел
послать за дворником. Гера пришел злой (его подняли с постели) и выражался значительно громче. В квартиру вломились, но покойницу не нашли. Дверь
опечатали и с тем и разошлись.
Сотрудничала пропавшая старушка с кем-либо или нет, не знаем, но то, что нрав имела прескверный, известно доподлинно. Она объявилась на рассвете
следующего дня. Как оказалось, навещала подругу в уездном городке. Увидав вывороченный замок и печати на полосках бумаги, блудная старушка
зазвучала рассекающим льды атомоходом и двинулась вверх по лестницам.
Милиция была вызвана повторно. Снова разбудили дворника. Виновных искали долго. Как водится в таких случаях, правы были все. Наконец милиционеры
взяли под козырек и растворились в утреннем мраке, после чего вся компания ополчилась на Геру, который дом не убирает и вообще, отвратительно
исполняет свои прямые обязанности. Гера обозлился и подробно рассказал, в каких видах он видал двор, подъезды, скамейки и побудки среди ночи.
Попутно пояснил, куда и как бабушкам надлежит проследовать в случае, если они еще раз посмеют явиться к нему с подобными обвинениями. Довольный
собой, дворник оставил гудящий старушечий рой и скрылся в своем подъезде.
Так у Петеньки появилось первое действенное оружие.
Следующий этап предполагал минирование внутри дома. Вот, например, половички. Достаточно покрыть пахучим составом коврик с обратной стороны, где
не видно, или вымазать дверной косяк ... А потом Петя сделал существенное открытие: вовсе не обязательно переводить выращиваемый бабушкой ядовитый
сыр. Достаточно применить сливки и подождать несколько дней, что Петя успешно и проделал. Чтобы отвести от себя подозрение, мальчик наполнял шприц
разбавленным раствором валерьянки и всаживал в обитые дерматином двери врагов. Остальное делали кошки.

* * *

В сентябре Петя пошел в первый класс, но учился плохо. Школу он рассматривал исключительно как источник тактико-технической информации. Мальчика
совершенно не интересовала ни математика ни правописание. Он постоянно получал тройки, но не переживал на этот счет. Палочки-кружочки - стараниями
Заповедника, Петя все это знал еще с пеленок. Зато он сразу записался в школьную библиотеку, но быстро разочаровался и упросил бабушку отвести его
в городскую. Там мальчику неслыханно повезло. Он урвал послевоенное издание пятитомника 'Жизнь животных' Альфреда Брема. Забрать книжки домой не
разрешили, пришлось надолго засесть в читальном зале.
Сухенькая библиотекарша умилялась измученному мальчику с воспаленными, глубоко запавшими глазами, хмурившему лоб над очередным фолиантом.
Библиотекаршу распирало жуткое любопытство. Она все ломала голову, что же такое интересное вычитывает в мудреных книгах первоклассник-вундеркинд?!
А Петенька штудировал раздел 'Насекомые'. Он просмотрел секцию 'Пресмыкающиеся', но особо не вдохновился. Надолго задумался над 'Хищниками',
что-то прикидывая, однако, с видимым сожалением, перелистнул.
Он остановился на семействе Blattaria, таракановые. То есть 'растительноядные бегающие формы с плоско сложенными на спине крыльями и грызущим
ротовым аппаратом'.
Тараканы резвились в доме и без вмешательства Петеньки. Старушки к ним привыкли и никаких неудобств не испытывали. Но Петя вычитал, что на одного
разгуливающего по кухне паразита приходится минимум сотня тех, кто попрятался. Петенька имел смутное представление о таблице умножения, но
получалось много. Оставалось их только выманить. Тут помог друг-второклассник, посещавший радиокружок 'Наш юный пеленг'. Петя узнал, что есть
такой прибор 'тараканомор' - высокочастотный передатчик, сообщающий насекомым сигнал опасности. И работает от двух батареек. Друг обещал, что как
только тараканы услышат неприятный звук, так сразу побегут к соседям и вернутся не скоро. Ценой двух банок варенья, Петя оказался обладателем этой
адской машинки. Сначала он думал опустить прибор в унитаз, ведь вода является хорошим проводником звука, но тот же второклассник сообщил, что
санузлы в современных домах разделены воздушными пробками. Тогда Петя догадался использовать вентиляционные отдушины. Он пробрался на крышу и стал
попеременно опускать подвешенный на капроновой нитке прибор в отсеки вытяжного блока.
О том, что в доме началось нашествие саранчи, Петя узнал из околоподъездных фронтовых сводок сразу же после диверсии. Помимо стандартных причин,
старушки поминали империалистов, колорадского жука и, что уж совсем непонятно, домового.
Для усиления эффекта Петенька занялся отловом черных тараканов, достигающих пяти сантиметров в длину и обитающих под ванными, где тепло и сыро. Из
Брема он почерпнул, что все таракановые очень падки на хмель. А хмель - это пиво, как доверительно сообщил дворник Гера. Для покупки приманок
пришлось пожертвовать школьными обедами. Юный энтомолог разбрызгал пиво по всей ванной комнате, наполнил зельем фотографическую кювету и затолкнул
ее под ванную. Ночью, когда бабушка захрапела, он прокрался в тараканью вотчину и осмотрел кормушку. Кювета была пуста. Петенька усмехнулся и
снова наполнил ее 'Жигулевским'. Утром он с удовольствием прислушался к шороху, доносившемуся из-под ванны, а через два дня снял первый урожай.
Пьяные насекомые плавали в пиве, смешно перебирая лапками. Петя с ужасом рассматривал мохнатые хваталки и не мог понять, почему такие монстры
проигрывают в борьбе за территории своим рыжим сородичам. Видимо, 'прусаки' были расистами.
Весь тараканий Гарлем мальчик переселил в тот же вентиляционный блок, а чтобы 'бегающим формам' не было грустно, следом вылил пакетик сливок.
Старушки оказались не так просты и ответили вызовом санэпидемстанции. Наступило затишье, во время которого Петя корпел над учебниками, а
озлобившиеся бабушки курсировали по двору и лаялись между собой.

Черный рынок

Черный рынок располагался в мальчишеском туалете и открывался на большой перемене. Там можно было достать что угодно, от фантиков и перочинного
ножа до отцовских сигарет и запчастей к бензопиле 'Дружба'. На одном из торгов Петя познакомился со странным мальчиком по кличке Ботаник. Ботаник
был известен в школьных кругах любовью к насекомым и мелким грызунам. Результатом этого сотрудничества стала первая муравьиная компания.
В порыве искренности Петенька поведал знакомцу о своих несчастиях, и тот поднял первоклассника на смех. Ботаник рассказал, что даже после двойной
травли выживает половина насекомых, и помещение можно считать лишь условно чистым. Попутно порекомендовал воспользоваться услугами профессионалов:
красных или рыжих домашних муравьев, известных еще во времена фараонов, а потому названных в честь первых хозяев.
-- А где они живут? - поинтересовался Петя.
-- Да везде! Гнездятся в наволочках, простынях, короче - чистом постельном белье. Крахмал любят. Ладно, - зевнул Ботаник, - поделюсь с тобой. Все
равно колония скоро начнет делиться. А мне с двумя не справиться.
-- Откуда они у тебя?
-- Родители разводиться хотели. Вот я их и сплотил. Мы теперь всем домом с муравьями боремся.
-- А клопов у тебя нет? - с надеждой спросил Петя.
-- Нет, - отрезал Ботаник. - Таким я не занимаюсь. Их вывести сложно.
-- А муравьев не сложно?
-- Легче, - мальчик не заметил иронии. - Чем платить будешь?
-- А чем надо? Могу вареньем или конфетами.
-- Не-е, - поскучнел заводчик, - это меня не интересует. Мне настоящий товар нужен.
В итоге сошлись на том, что Петя поставит Ботанику две трехлитровые банки черных тараканов и раскроет основные секреты пытки соседей. Для
выполнения обещания пришлось забить свинью-копилку. Петя наполнил пивом маленький тазик и даже подвел к нему дощечки, чтобы насекомым было удобнее
добираться до угощения. Через два дня покупатель получил обещанные банки зловеще черного вида. Он осмотрел товар, пощелкал ногтем по стеклу и
остался доволен.
-- А тебе зачем столько? - спросил Петя.
-- Да предки мурашей почти одолели. Держи, - Ботаник протянул сложенную в пакет наволочку. - Это Гнездо. Только не вздумай открыть, не соберешь
потом!
-- Еще можешь достать?
-- А сколько надо?
-- Много.
-- Много после носорога, - нагрубил торговец. - Конкретно?
-- Еще пять таких гнезд?.
Ботаник округлил глаза и повертел пальцем у виска.
-- Дурак, да? Ладно, я спрошу у ребят. А мышек тебя не надо? Или хомячков. У меня сейчас три выводка.
-- Не надо. Они размножаются медленно и насекомых едят, а это урон хозяйству. Чего еще есть?
-- 'Карта скрипа половиц'. Последнее издание. Точные промеры этажей всех коммуналок на два квартала.
-- Зачем? Дом грабить?
-- Ты что? - удивился Ботаник. - А если ночью варенья захотел? Зная скрипучесть, можно тихо на кухню пробраться. Сладкое любишь?
Петя дернул щекой и от карты отказался.

Красный Террор

Авангард красной армии назывался 'фуражиры' или 'муравьи, доставляющие в гнездо пропитание'. Они очень быстро освоились в новой обстановке и
проявили феноменальную живучесть, разгуливая тучными стадами и совершая миграции из одной квартиры в другую. Старушки травили мурашей чесноком и
петрушкой, а Петенька подкармливал маленьких воинов, используя неиссякаемые запасы сахара из бабушкиных Закромов Родины. И приносил новые гнезда,
закидывая их в вентиляционные шахты.
Старушки зверели, насекомые уничтожали продукты и делали кладки, а Петя продолжал заниматься практической энтомологией. Его блестящий труд 'Строят
ли домашние муравьи муравейники' произвел в школе настоящий фурор. Первоклассник принес макет в класс и умудрился доказать, что да, строят. И
показал это на практике, опровергнув, тем самым, англичанина Джонатана Фрога. Директор школы долго ходил по 'Красному уголку', вытирал пот со лба
и теребил седой ус. А после отослал экспонат на городскую выставку. От школы подальше.
Первым публично выказал недовольство дворник, пришедший домой навеселе. Как бы ни был Гера пьян, а сообразил, что белый батон не должен отдавать
кислинкой. Гера отрезал второй кусок и, заметив на срезе рыжее шевеление, с воплем отбросил.
-- Совсем уже достали, проклятые! Житья от этих тварей нет!!! - шумел он во дворе.
-- То ли еще будет, - усмехался Петя. Как раз накануне он подселил во второй подъезд новую колонию и со дня на день ожидал приплод.
Старушки попытались вызвать эпидемщиков, но те заявили, что повторный выезд на объект с интервалом в пару недель - это нонсенс, и приехать
отказались. Тогда за дело взялась известная активистка баба Дуся. Она устроила в своей квартире грандиозную травлю, сама чуть не померла, но
временную победу одержала: насекомые ушли к соседям, где затаились. Через день жильцы заподозрили неладное и вломились к старушке с требованием
прекратить безобразия, на что были посланы по вполне конкретному адресу. Тогда они устроили бойню у себя, и муравьи двинулись в обратном
направлении. И баба Дуся взбесилась. Она где-то раздобыла списанный костюм химический защиты и шаркала в нем по лестничным пролетам, поливая стены
какой-то химической гадостью из пульвизатора. Сначала она появлялась только в дневное время, но Петенька втерся к старушке в доверие и с умным
видом подсказал, что наглые насекомые особенно активны по ночам. В итоге график был изменен.
-- А мы вам поможем! - решил Петя.
Он уловил момент, когда пожилая валькирия отдыхала от праведных трудов и подлил молоко в раствор ядохимикатов. Через два дня разразился скандал.
На бабку ополчился весь подъезд. Пригрозили выселением.
Противник озлобился. Петя ощущал себя утлой лодчонкой в окружении ракетоносцев. Вот прошла соседка со второго этажа, водоизмещением не ниже
крейсера, да так, что Петенька прямо 'закачался в волнах'. Бабка окинула мальчика подозрительным взглядом, но не нашла, к чему придраться, и
поплыла дальше.
Сначала не выдержала тихая старушка из первого подъезда. Она заявила, что не собирается больше жить в одном доме с отравителями и негодяями. По
скамейкам пронесся невероятный слух, что она согласилась на размен с невесткой. А через три недели Петенька с ледяной улыбкой наблюдал, как
одуревшие от внезапно свалившегося счастья взрослые хлопочут над вещами, бьют хрусталь и покрикивают на грузчиков. Так во дворе объявилась девочка
Ира. Она быстро приструнила Катеньку, чего не смог сделать наш стратег, но Петя не стал посвящать новоприбывшую в свои планы. Он привык воевать
один.
Потом не выдержала еще одна старушка и подала объявление в газету. В раздел 'Обмен'. Но окрыленному успехом Петеньке этого уже было мало. Он летал
по двору с видом херувима: ангельская улыбка на устах, светлые волосенки на голове, полной коварных замыслов ...
За проявленные в боях отвагу и героизм, Петя повысил себя в звании и постановил наградить себя же медалью 'За несварение!'

Синий Террор

Чтобы подтолкнуть упорных бабушек к действиям, Петенька занялся информационным саботажем, в качестве цели выбирая экземпляры, максимально
изнуренные битвой. На печатной машинке (вот где пригодились газетно-кляузные уроки) Петя стряпал объявления и расклеивал их по району. Сначала
вешались клочки в виде: 'Сдаю в аренду гараж, звонить после 23.00', 'Куплю кусачего щенка за любые деньги', 'Прием макулатуры в вечернее время.
Оплата на месте', и тому подобное. А снизу телефон. Если первая волна проходила незаметно, Петя повторял атаку, перетасовывая адреса жертв.
Против самых упорных использовался индивидуальный подход. Петенька прослышал, что баба Сима изготавливает чудную наливку, и решил подманить другую
категорию населения. Специально для бабы Симы он изготовил бумажки: 'Продается сахар в мешках', 'Фамильный рецепт ликера', 'Домашняя настойка,
стучать три раза'.
Результат не замедлил сказаться. Со всего района к дому потянулись личности совершенно непрезентабельного вида. Под заветной дверью они мучались
совестью, а в дворовой арке - недержанием. Работяги полюбили патриархальную тишину Заповедника. Машин тут не было, конкурентов по питейному цеху -
тоже, и теперь Петя засыпал под невнятный голос, уверяющий за окном, как ему дороги Подмосковные вечера.
Может баба Сима и продавала на сторону самогон, не знаем, но только следом за рабочей интеллигенцией к ней зачастил участковый.
-- Баб Сим, - ласково начинал он, появляясь с проверкой в три часа ночи, - много наливочки сегодня продала? В отделеньице пойдем?
-- Бумагу, бумагу покажи! - шипела бабка в дверную щель.
-- Будет тебе бумага, - сладко улыбался участковый. - Вон, послушай, как под окнами изгаляются. Не с твоих ли праведных трудов?
-- Нет у меня ничего! Нет!!!
-- Все так говорят, все ... - увещевал он старушку и пускал в приоткрытую дверь струю сигаретного дыма.

* * *

Дальнейшее сделали сами обитатели. Со всех сторон в соответствующие органы посыпались гневные письма с требованиями приструнить, наказать,
выселить, а то и посадить. К войне подключались все новые и новые силы, а израненные бойцы покидали поле битвы, съезжая один за другим. Говорят,
какой-то математик построил на основе кляузных потоков модель и защитил диссертацию по 'Теории графов', но мы сей труд не читали и ручаться за
достоверность не можем. Участковый бегал по квартирам, ругался, уговаривал. Даже умолял. А потом исчез. Оказалось, подал заявление с просьбой о
переводе. От дворника Геры ушла жена, не выдержав борьбы на два фронта. Гера сильно запил, да так и остался холостяком. Через год он подружился с
новым участковым, что, в конечном итоге, привело к полной изоляции Заповедника. Но это, как говаривали классики, уже совсем другая история ...

Эпилог

По стене шла колонна муравьев. Бодро, весело. Петенька с гордостью смотрел на соратников. Спокойствие рыжих воителей внушало уверенность. Он
засыпал с улыбкой на лице и даже не обращал внимание на извечную изжогу, в этот раз от подгоревшей запеканки, поданной бабушкой на ужин.

Истории 336. Жизнь и алкоголь Истории 295. Всё неодназначно.... Истории 192. Как я постарел... Распространенные мифы о человеческом теле Еще один извращенец на форуме, забавная история и диалог на форуме Отрывки из сочинений про СССР Сказка про ежиков (что курил аффтор? ))) Почему погода испортилась История с фотографиями (3 фото)

Просмотров: 1 715 | Категория: Писанина / Истории